Денис Урубко
Сегодня легендарный и один из сильнейших в мире альпинистов Денис Урубко (имеющий польское гражданство) вернулся к своей работе в польской национальной экспедиции к восьмитысячнику К2 и уже поднялся во второй высотный лагерь.
Все актуальные новости по экспедиции читайте в спецтеме: К2 ЗИМОЙ 2017/2018 ПОЛЬСКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
В минувший четверг журналистам удалось побеседовать с Денисом, когда он ожидал вылета в базовый лагерь экспедиции в Скарду, после проведенной одной из удивительных спасательных операций в истории альпинизма, которая проходила на соседнем восьмитысячнике К2, о чём Вы можете прочитать в статье: СПАСАТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ НА НАНГАПАРБАТ: ХРОНИКА ДРАМЫ
Отметим, что семь лет тому назад, 2 февраля 2011 года Денис Урубко в команде с итальянцем Симоне Моро (Simone Moro,) и американцем Кори Ричардсом (Cory Richards) совершили первое в истории зимнее восхождение на восьмитысячник Гашербрум II.
Как прошли Ваши дни ожидания вылета в Скарду?
Прекрасно, я тренировался и отдыхал, была возможность снять с себя высотные ботинки. Было легко, ведь на Нангапарбат нам пришлось очень тяжело работать и тратить много энергии.
Готовы летать к K2?
Да, мы надеемся, что завтра будет вылет, прогноз неплохой, с легкой облачностью. В Скарду у нас стоит хорошая погода, и пилоты пообещали нам, что завтра мы сможем вернуться в базовый лагерь К2.
Завтра 7-я годовщина первого в истории зимнего восхождения на Гашербрум II
Завтра - 2 февраля, а кроме того, 2 февраля 1992 года я поднялся на один из самых высоких вулканов в Азии - Ключевская Сопка на Камчатке. Для меня это было самое большое приключение за многие годы.
Это было самое сложное зимнее восхождение?
Нет, не самое сложное, но я был так молод ... Мне было всего 19 лет, представьте себе... Мы 10 дней провели в дали от цивилизации, проходя по тайге по этому отдаленному и дикому региону к вулкану.
Что Вы можете сказать о восхождении на Гашербрум II?
Я помню, что наш друг из Австрии, метеоролог Карл Габл (Karl “Charly” Gabl) позвонил нам и сказал, что утром следующего дня будет отличная погода, но днем уже намечается ураган с ветрами со скоростью 100 или 120 км/ч и станет намного холоднее. При этом у нас будет только одна возможность попытаться подняться на вершину из штурмового лагеря. С Симоне Моро и Кори Ричардсом мы поднялись на вершину ровно в 11:30, незадолго до урагана, а потом, естественно нам еще нужно было спуститься.
Было очень проблематично успеть взойти на вершину вовремя?
Было очень сложно. Я ставил станции на восточной стене Гашербрум II, на тех участках, где подниматься было особо тяжело. Ключевой момент был перед самой вершиной, где лежало много снега, который затормозил наше прохождение. При этом мы должны были быть крайне осторожны, ведь если бы кто-то из нас сорвался, вниз улетели бы все втроём, никто бы из нас не смог помочь на этом участке. Было очень сложно подниматься.
А потом был спуск. Я помню, что перед выходом на штурм, решил укрепить нашу палатку еще одним ледобуром, так, на всякий случай. И каково же было наше удивление, когда мы спуслись к палатке и увидели, что она держится лишь на этом ледобуре...
Это было чудо, что я решил дополнительно закрепить палатку.
Вершина была невероятной. Мы обнимались друг с другом, хотя вокруг ничего не могли видеть, все было покрыто густыми облаками. Но были на вершине горы и наши головы не были "затуманенны"
Этот ледобур, вероятно, спас ваши жизни
В альпинизме, в прочем, как и в жизни, любая мелочь может как спасти Вашу жизнь, так и убить. Нужно оглянуться назад, что бы понять это.
В моей жизни было много таких моментов, когда мелочи спасали мою жизнь: погода, терпение, этот ледобур, пережитая лавина на спуске у первого высотного лагеря... каждое движение это риск в экстремальных экспедициях, и в конце концов мы вернулисьдомой живыми.
Каково было тогда пережить лавину?
Было тяжело. Нам нужно было выбрать вариант прохода через снежное поле, под которым было масса ледовых трещин. Мы в этот момент были ближе к стене семитысячника Гашербруму V, и, именно в этот момент сошла лавина.
На протяжении Вашей карьеры Вы принимали участи е в шести спасательных работах на восьмитысячниках... в это на самом деле трудноповерить
Да я и не считал собственно. Дело в том, что я очень гожусь тем, что у меня есть силы, здоровье и навыки \, которые могут помочь другим людям спастись, неважно знаю я их или нет.
Я делал это, потому что чувствовал в себе возможность помочь, и потому что кто-то же должен был придти на помощь.
Например в спасательной операции на Нангапарбат у нас была очень сильная команда, тогда, в базовом лагере К2, и любой из нас мог принять участие в спасении Элизабет Револ (Elisabeth Revol), но мы не могли пойти все вместе, мест в спаскоманде было лишь для четверых.
Руководитель нашей экспедиции Кшиштоф Велицкий (Krzysztof Wielicki) решил что пойдут четверо: Денис Урубко, Адам Белецкий (Adam Bielecki), Пётр Томала (Piotr Tomala), Ярослав Ботор (Jarosław Botor).
Я оказался в нужный момент в нужном месте что бы помочь пострадавшему человеку спастись
Какая из Ваших спасательных работ была самой тяжелой?
Безусловно, самой сложной и опасной работой была спаоперация по эвакуации Марчина Качкан (Marcin Kaczkan) в зимней экспедиции на К2 в сезоне 2002/2003 года. Я очень сильно замерз, не было ни питья ни еды, мы шли без кислородных баллонов на высоту 7800 метров.
В этой ситуации потребовалось очень много сил, что бы спустить Марчина с этой отметки вниз, потому что он еле двигался, был практически без сознания. Я вынужден был кричать на него, просить, умолять двигаться, делать все что угодно, что бы он шевелился.
Каким то чудом у меня с собой была таблетка аспирина, и эта крохотная медицинская помощь стала настоящим катализатором для Марчина. Мне удалось растопить снег и дать ему эту таблетку
Это был самый трудный момент?
Очень сложно ответить, все альпинисты, которые принимали участие в спасработах могут вспомнить массу опасных и рискованных моментов, но очень тяжело ответить какой из них был самым сложным.
Хотя, технически, извлечение Томаша Хумара (Tomasz Humar) из ледовой трещины на Шишапангме осенью 2002 годы было гораздо проще чем спасы на К2.
В Пакистане, вероятно, самой большой загвоздкой в спасработах является наличие вертолетов. В Непале спасение Элизабет и Томека проходило бы совсем иначе
Вертолеты всегда являются проблемой, потому что они очень дороги. Когда у людей есть деньги, проблем нет.
Но в Пакистане все вертолеты принадлежат армии ...
Пилоты вертолетов в Пакистане настоящие профессиональны, они прекрасно справляются со своей работой, я не вижу здесь проблем
Но вертолеты не могут прибыть на место аварии настолько быстро как например в Непале, или же нет?
Всё очень просто, когда есть деньги на спасательную операцию, вертолеты прибудут очень быстро. Если денег нет, то тогда Вам придется их ждать очень долго. Это просто бизнес.
В Непале тоже самое - как только Вы платите за вертолет, он прилетает немедленно, до этого момента никто ничего не будет делать ради Вас.
В Пакистане также. На Нангапарбат пилоты сработали профессионально. Я сам попросил их высадить нас на отметке 4800 метров чуть ниже первого высотного лагеря и они это смогли сделать!
Удивительно, как им удалось приземлиться на таком клочке горы.
Так что вертолеты не проблема, проблема всегда в деньгах
Вы счастливы вернуться к K2?
И я, и мои друзья, мы приехали в Пакистан, чтобы попробовать подняться зимой на K2, и, конечно же, мы счастливы снова стать частью команды.
Я счастлив что на Нангапарбат мы смогли сделать что-то хорошее. Конечно, мы потеряли Томаша Мацкевича (Tomasz Mackiewicz), но добраться до него было невозможно, он остался слишком высоко; но нам удалось спасти Элизабет Револ, она очень сильная, позитивная и великолепная альпиниста.
Я чувствую удовлетворение своей работой, поскольку наша команда смогла помочь человеку в беде, теперь мы можем продолжить нашу экспедицию на К2.
