- Мой дедушка был великим альпинистом, бывал на Кавказе. Покорил на Кавказе гору Белла Локале, которую мы называем «Кавказским Червино». А я родилась после войны, как раз в разгар нового туристического бума в наших краях. Работала учителем французского, и лыжным инструктором.
Ивонн Бармас рассказывает об истории Червинии и Вальтурнанша, и пришла на встречу в маленькое кафе у дороги в Вальтурнанше, и принесла с собой стопкой книг и альбомов старых фотографий. Ей не все равно, как журналист увидит ее родные места. Книги были замечательными, но без ее рассказов их картинки не показались бы мне столь живыми. И это не удивительно. Она – знаток местной истории, сама плоть от плоти этих скал.
- Здесь неподалеку есть деревня с названием, как ваша фамилия. Что она означает?
- Действительно, моя фамилия – Бармас. И деревня тут, недалеко от Вальтурнанша, имеется с таким же названием. Там вокруг много барм, а барма – это на нашем вальдостанском языке означает место, как естественное укрытие, в котором можно переждать непогоду, или даже пожить, слегка его укрепив дополнительно камнями и ветками. Поэтому эту деревню и назвали Бармас, что люди там, в бармах, селились с глубокой древности.
- Ну, и ваша фамилия, получается, имеет такое же древнее происхождение.
- Да, таких фамилий в Альпах много, с поправкой на особенности произношения. В Шамони - это фамилия Бальма, к которой принадлежит первооткрыватель Монблана.
- А какие еще следы присутствия древних людей здесь могут быть? Петроглифы, к примеру, вам не попадались?
- Еще как попадались! Здесь, на перевале между Италией и Швейцарией, археологи обнаружили наскальные рисунки эпоху неолита. Это, естественно, ведь люди обустраивали тропы, открывали перевалы, и оставляли на камнях знаки своего присутствия. Это нас очень увлекало в свое время, поэтому, когда мне с моей подругой было лет 20-25 мы их целенаправленно искали, и нашли очень даже замечательные. Приехали археологи, восхитились, захотели утащить их в археологический музей Аосты, и принялись рубить скальную поверхность с рисунками. Однако, петроглифы им не дались. Скала разрушилась, рисунки сохранились только на фотографиях.
Со времен нанесения этих петроглифов и до самого XX-го века жизнь крестьян качественно не особенно менялась. Все те же дома, все тот же альпаж, охота, собирательство, других промыслы… Изменения в Альпы пришли с туризмом.
- В разное время туризм у нас развивался по-разному. В 1930-е годы то был больше туризм европейской элиты, а законодателем моды на Альпы был королевский дом Италии. В 1950-60-х годах развитие туризма перешло из аристократического в более демократичное русло. Это был уже массовый туризм, для которого строились большие современные по тем временам кондоминиумы, похожие на новые кварталы в больших городах. Это было закономерно, потому что основная масса наших туристов были жителями больших городов, а большие города также переживали бурное развитие, и вся эта урбанистическая эстетика 1960-х радовала глаз туриста.
- Та самая эстетика, которая в наши дни уже мало кого радует…
- Да, конечно, сегодня представления о прекрасном сменились в сторону эстетики традиционной альпийской деревни, но тогда все было по-другому. Увлечение урбанистикой в Альпах создало основу развития регионов. У нас, например, дорога асфальтированная была только до Вальтурнанша, а дальше, до Червинии она была просто расширенной горной тропой. И вот местность, которая воспринималась как какой-то улус, вдруг становится всемирно известным курортом. Когда проложили асфальтовую дорогу почти к самому подножию Червино, многие стали приезжать на уикенд.
- А что было на месте Червинии в стародавние времена?
- Там был альпаж, пространство летнего высокогорного выпаса скота, и более ничего. Как ты знаешь, полное современное название долины - Брой-Червиния Вальтурнанш. Вальтурнанш – административный центр. Червиния – от горы Червино. А слово «брой» очень интересное.
Это искаженная производная от «брейль», что означает плоское место в высоких горах, у подножья вершин, куда с ледников стекают ручьи и заливают луга. Брейль – это такая местность в высокогорье, типа природной губки, пропитанное водой.
И вот таком месте начинает строиться курорт… И мы никогда не звали это место «Червинией», мы звали его Брейлем. «Червиния» - это слово, которое ввели в оборот фашисты в своей политики итальянизации. Местные названия пытались уничтожить, заменяя их искусственными итальянизмами. Вальтурнанш тогда было велено называть Вальтурнанцио, Шатильон – Кастельоне Доро, Курмайор – Курмайоро, Торминьон – Торминьоне, Сен-Венсан – Сан-Винченцо делла Понте, и так далее.
А Брейль превратился в «Брой» из-за того, что Де Соссюр – тот самый, который спонсировал открытие Монблана, - побывал у нас с целью картографировать долину, и записал по-французски «Брейль» таким набором букв, что это слово стали читать как «Брой». То есть он исказил название не потому, что был плохой, а, просто, потому, что у французов написание слов находится довольно условной связи с их звучанием…
И вот Брейль превратился в «Брой», «Червинию» добавили фашисты, «Вальтурнанш» остался, где и был. И вот, таким образом, появилась Брой-Червиния Вальтурнанш - то, что мы читаем на современных картах.
- Когда возник там первый отель?
- Гостиница «Монте Червино» построен почти 150 лет тому назад, сразу же после покорения горы. Она и поныне существует, правда, уже в качестве апартаментов.
- А церковь?
- А церковь там старая. Ее построили в XVIII веке для того, чтобы люди, которые уходили на несколько месяцев в году в альпаж, могли где-то не просто помолиться, но участвовать в службе. Вообще, эти маленькие горные церкви здесь, в Валле д’Аосте есть везде, где есть альпаж, т.е. на высокогорных летних пастбищах. Многие из них пользуются необычайной популярностью в силу сложившейся многовековой репутации храмов чудодейственных, и к ним по сей день устраиваются целые паломничества. А паломничество туристов в Альпы началось в массовом масштабе с середины XIX века. Сложилась целая романтическая традиция горных путешествий, которой последовала, затем развивала ее королева Маргарита. И, конечно, то обстоятельство, что на волне новой моды на восхождения, Червиния притягивала, и создавала ажиотаж тем, что никак не хотела покоряться восходителям.
- То есть, здесь, как и везде в Альпах, изначально развивался летний туризм. А зимний?
- И зимний, в принципе, развивался, как везде. Разве что, более интенсивно. Первые фуникулеры были просто длинными санками на которых лыжников втаскивали на гору. Здесь тренировались и военные, поскольку территория пограничная, и где ставить на лыжи альпийских стрелков, как не здесь. Приезжали сюда тренироваться и первые лыжные команды из Англии. Спортсмены в процессе тренировок использовали не подъемник, а то, что мы сегодня называем ски-туром. Много снега, мало деревьев условия для тренировок идеальные. Перед первой Зимней олимпиадой в Шамони у нас тренировалась лыжная команда Кембриджа. Приезжала английская принцесса Маргарет. Бывала здесь, и королева Италии Мария Жозе, поднималась на Червино, жила в Гранд Отеле «Червиния», который сгорел. Его руины пока еще можно увидеть рядом с нижней станцией подъемника.
- Строительство подъемника на Плато Роза произвело лыжно-техническую революцию?
- Когда построили подъемник на Плато Роза, на тот момент это была самая высокая канатная дорога в мире, и мы все ей очень гордились. В те времена еще сохранялось более романтическое, чем технологическое восприятие гор. В районе План-ди-Мэйсон летом возникал импровизированный палаточный городок. Люди просто приезжали, поднимались, ставили палатки и гуляли между Церматтом и Червинией.
Вообще, Червиния внесла значительный, если не сказать всемирный вклад в развитие горных видов спорта. Наша Мецалама и наши ее чемпионы, наши альпинисты, Кареллино, Гасперл, открывшие восточный путь на вершину Маттерхорна. И эти великие альпинисты, кроме того, что водили клиентов в горы, а зимой преподавали лыжи, они были еще и контрабандистами – перемещали тайными тропами на своих спинах соль, рис и другие полезные грузы через Швейцарскую границу. В те времена это считалось совершенно обычным занятием. Когда началась Вторая мировая война, то те же наши гиды наладили переброску евреев в Швейцарию, все теми же контрабандными тайными тропами.
- Они, эти спортсмены, можно сказать, были первопроходцами, первооткрывателями изобретателями. Этот Лео Гасперл, к примеру, придумал такое приспособление, по принципу парашюта, чтобы можно было прыгать на лыжах откуда-то, и, приземляясь, тормозить.
- Прообраз современного спидрайдинга.
- Да. Они с женой много чего придумали. Он, кстати, был австрийцем, но потом женился на девушке из Вальтурнанша, и стал вальдостанцем, и тренировал сборную Италии, когда не придумывал всякие такие штуки. Со своей женой они открыли прекрасный, элегантный, скажем даже так, VIP спортивный магазин, в котором они предложили новый стиль горнолыжной моды. Если раньше люди катались в одежде мрачных тонов – черный, синий, серый, - то они придумали новый тренд, который доминирует и в наши дни. Одежда должна передавать ту радость, за которой люди едут в горы.
Вот и появились желтые, красные, оранжевые штаны и куртки, к которым мы сегодня привыкли, а тогда они произвели фурор, и Червиния получила славу законодательницы горнолыжной моды. Так более того! Они же придумали национальный традиционный костюм Червинии!
- Это как?
- А вот так! Ведь, как я уже говорила, поселений там никогда не было, люди жили ниже, на месте Червинии – только пастбища. Соответственно, никакого традиционного костюма там возникнуть не могло по причине отсутствия людей. Пастухи, поднимавшиеся туда из Вальтурнанша, могли располагать только своим местным костюмом. А тут вдруг они берут, и конструируют традиционный костюм заново. Разумеется, за основу берутся вальдостанские костюмы с нашей символикой и сочетаниями цветов. И все-таки, у этого национального костюма есть автор – сеньора Гасперл.
Лео Гасперл в то время снискал славу талантливого преподавателя лыжного искусства, преподавал в горнолыжной школе, принимал экзамены. Червиния стала супермодным местом, сюда потянулись звезды эстрады, идолы поп-культуры, многих их них Лео поставил на лыжи. Среди них знаменитый актер и режиссер Витторио Гассман, Майк Бонджорно, телеведущий, и многие другие.
- А я сама стала лыжным инструктором в 1968 году, сдав необходимые экзамены. Это не стало моей основной профессией. Дальше я пошла учится в университет Турина, закончив который, стала преподавать в институте, так что на лыжи не всегда хватало времени. А времени они здесь требуют много. Здесь же постоянно что-то происходит. Кто-то что-то тестирует, изобретает, жизнь фонтанирует новыми явлениями и событиями. Так в 1970-х годах Червиния стала одним из мировых центров спидскиинга. Здесь на трассе «Километр Ланчата», которая больше напоминает ледниковый обрыв от Малого Маттерхорна, в 1975 году Пино Мейнет показал скорость 194,384 км/ч. Тогда здесь развернулась целая гонка, в которой спортсмены из Австрии, США, Франции, Италии, Великобритании стремились преодолеть магический 200-километровый рубеж.
И хотя после 1977 года в Червинии соревнования по спидскиингу не проводились, великий Симоне Оригоне, абсолютный чемпион горнолыжных скоростей, все свои девять кубков мира хранит именно в Червинии. Их можно увидеть в отеле «Серторелли спорт».
- Развитие туризма и спорта полностью изменило жизнь в долине. Собственники земель на ней построили отели, дома перестраивались под апартаменты и магазины, люди стали менять род занятий, отказываться от старых профессий и осваивать новые. Образ жизни туристов в то время отличался от современного. Тогда существовал целый путешествующий класс, который в горы приезжал на целый сезон, на два, три, четыре месяца. Потому что тогда были другие представления об отношениях к горам, другое восприятие пространства и времени. Здесь сложилась сильная школа альпийских гидов, детские школы. Люди приезжали ходить по горам. По разным горам, пускай не самым высоким, что требовало больше времени.
- В наши дни туристы в своей массе временем не располагают, соответственно, и пространство для них сжалось в точки знаковых вершин. Все видят только Монблан и только Маттерхорн. Приехал. Залез. Слез. Уехал. Можно уложиться в 3-4 дня.
- Да, спокойное, размеренное отношение с горами осталось в прошлом. Мой отец был горным гидом, и у него имелись клиенты, приезжавшие на целое лето, и строившие на все лето планы и маршруты. Несколько вершин не самых знаменитых, множество троп... И только в завершение программы восхождение на Червино или Монблан. И отношения гидов с клиентами складывались совсем другими, долгими, часто переходящими в многолетнюю дружбу, поскольку начинались они с того, что гид курировал жизнь человека в горах целое лето. Сейчас жизнь изменилась. Многие уехали от всей этой туристической суеты и растущих цен, другие, наоборот, приехали занять новые рабочие места, или, просто, от того, что открыли здесь новые смыслы собственной жизни. Ближайший пример – мой муж. Он из Лигурии. Житель моря. Был капитаном, водил корабли. Приезжал сюда в отпуска и на уикэнды, на лыжах покататься. А потом однажды он решил, что возвращаться отсюда ему никуда не хочется. Так и остался. Купил себе здесь фотомагазин и стал горным фотографом. С ним поженились мы уже потом.
В 1970-1980-х мир в очередной раз заново открыл для себя горы, как романтическое пространство. Мы стали полюсом какой-то новой глобальной миграции. В горы Валле д'Аосты стали приезжать и оставаться на всю жизнь люди из разных стран мира – из Америки и Канады, из Скандинавских стран и соседних. Очень много переселилось из своих мегаполисов, оставив там завидные карьеры.
- Здесь у нас, действительно, жизнь какая-то не вполне земная. В разгар сезона – гудящий улей, в межсезонье – пустынь, с единственным в окрестностях работающим сельпо. И у нас, у горных жителей, происходит, в некотором смысле, раздвоение сознания на восприятие жизни с туризмом и на жизнь без туризма, на жизнь, как она есть. Существует даже книга про такую Червинию, в этом ее особенном состоянии, - «Обнаженная Червиния».
- Куда развиваться дальше?
- А дальше, чтобы развиваться, нужно остановится. И рынок, и глобальные туристические тренды, и запросы отдельных туристов говорят о том, что мы уже здесь построили достаточно. Больше не нужно, чтобы не отрезать себя от природы. Здесь, в Валле д'Аосте нам, на мой взгляд, удалось сохранить этот баланс между экосистемой и антропогеном. Дальнейшее развитие будет зависеть только от того, насколько мы этот баланс удержим.
- Из самых актуальных и конкретных задач по удержанию этого эколого-эстетического баланса, что конкретно в Червинии в самое ближайшее время следует сделать?
- Нам всем мозолят глаза эти страшные руины сгоревшей исторической гостиницы. Их купило правительство региона, и самая первостепенная задача – их снести.
Ивонн Бармас рассказывает об истории Червинии и Вальтурнанша, и пришла на встречу в маленькое кафе у дороги в Вальтурнанше, и принесла с собой стопкой книг и альбомов старых фотографий. Ей не все равно, как журналист увидит ее родные места. Книги были замечательными, но без ее рассказов их картинки не показались бы мне столь живыми. И это не удивительно. Она – знаток местной истории, сама плоть от плоти этих скал.
- Здесь неподалеку есть деревня с названием, как ваша фамилия. Что она означает?
- Действительно, моя фамилия – Бармас. И деревня тут, недалеко от Вальтурнанша, имеется с таким же названием. Там вокруг много барм, а барма – это на нашем вальдостанском языке означает место, как естественное укрытие, в котором можно переждать непогоду, или даже пожить, слегка его укрепив дополнительно камнями и ветками. Поэтому эту деревню и назвали Бармас, что люди там, в бармах, селились с глубокой древности.
- Ну, и ваша фамилия, получается, имеет такое же древнее происхождение.
- Да, таких фамилий в Альпах много, с поправкой на особенности произношения. В Шамони - это фамилия Бальма, к которой принадлежит первооткрыватель Монблана.
- А какие еще следы присутствия древних людей здесь могут быть? Петроглифы, к примеру, вам не попадались?
- Еще как попадались! Здесь, на перевале между Италией и Швейцарией, археологи обнаружили наскальные рисунки эпоху неолита. Это, естественно, ведь люди обустраивали тропы, открывали перевалы, и оставляли на камнях знаки своего присутствия. Это нас очень увлекало в свое время, поэтому, когда мне с моей подругой было лет 20-25 мы их целенаправленно искали, и нашли очень даже замечательные. Приехали археологи, восхитились, захотели утащить их в археологический музей Аосты, и принялись рубить скальную поверхность с рисунками. Однако, петроглифы им не дались. Скала разрушилась, рисунки сохранились только на фотографиях.
Со времен нанесения этих петроглифов и до самого XX-го века жизнь крестьян качественно не особенно менялась. Все те же дома, все тот же альпаж, охота, собирательство, других промыслы… Изменения в Альпы пришли с туризмом.
- В разное время туризм у нас развивался по-разному. В 1930-е годы то был больше туризм европейской элиты, а законодателем моды на Альпы был королевский дом Италии. В 1950-60-х годах развитие туризма перешло из аристократического в более демократичное русло. Это был уже массовый туризм, для которого строились большие современные по тем временам кондоминиумы, похожие на новые кварталы в больших городах. Это было закономерно, потому что основная масса наших туристов были жителями больших городов, а большие города также переживали бурное развитие, и вся эта урбанистическая эстетика 1960-х радовала глаз туриста.
- Та самая эстетика, которая в наши дни уже мало кого радует…
- Да, конечно, сегодня представления о прекрасном сменились в сторону эстетики традиционной альпийской деревни, но тогда все было по-другому. Увлечение урбанистикой в Альпах создало основу развития регионов. У нас, например, дорога асфальтированная была только до Вальтурнанша, а дальше, до Червинии она была просто расширенной горной тропой. И вот местность, которая воспринималась как какой-то улус, вдруг становится всемирно известным курортом. Когда проложили асфальтовую дорогу почти к самому подножию Червино, многие стали приезжать на уикенд.
- А что было на месте Червинии в стародавние времена?
- Там был альпаж, пространство летнего высокогорного выпаса скота, и более ничего. Как ты знаешь, полное современное название долины - Брой-Червиния Вальтурнанш. Вальтурнанш – административный центр. Червиния – от горы Червино. А слово «брой» очень интересное.
Это искаженная производная от «брейль», что означает плоское место в высоких горах, у подножья вершин, куда с ледников стекают ручьи и заливают луга. Брейль – это такая местность в высокогорье, типа природной губки, пропитанное водой.
И вот таком месте начинает строиться курорт… И мы никогда не звали это место «Червинией», мы звали его Брейлем. «Червиния» - это слово, которое ввели в оборот фашисты в своей политики итальянизации. Местные названия пытались уничтожить, заменяя их искусственными итальянизмами. Вальтурнанш тогда было велено называть Вальтурнанцио, Шатильон – Кастельоне Доро, Курмайор – Курмайоро, Торминьон – Торминьоне, Сен-Венсан – Сан-Винченцо делла Понте, и так далее.
А Брейль превратился в «Брой» из-за того, что Де Соссюр – тот самый, который спонсировал открытие Монблана, - побывал у нас с целью картографировать долину, и записал по-французски «Брейль» таким набором букв, что это слово стали читать как «Брой». То есть он исказил название не потому, что был плохой, а, просто, потому, что у французов написание слов находится довольно условной связи с их звучанием…
И вот Брейль превратился в «Брой», «Червинию» добавили фашисты, «Вальтурнанш» остался, где и был. И вот, таким образом, появилась Брой-Червиния Вальтурнанш - то, что мы читаем на современных картах.
- Когда возник там первый отель?
- Гостиница «Монте Червино» построен почти 150 лет тому назад, сразу же после покорения горы. Она и поныне существует, правда, уже в качестве апартаментов.
- А церковь?
- А церковь там старая. Ее построили в XVIII веке для того, чтобы люди, которые уходили на несколько месяцев в году в альпаж, могли где-то не просто помолиться, но участвовать в службе. Вообще, эти маленькие горные церкви здесь, в Валле д’Аосте есть везде, где есть альпаж, т.е. на высокогорных летних пастбищах. Многие из них пользуются необычайной популярностью в силу сложившейся многовековой репутации храмов чудодейственных, и к ним по сей день устраиваются целые паломничества. А паломничество туристов в Альпы началось в массовом масштабе с середины XIX века. Сложилась целая романтическая традиция горных путешествий, которой последовала, затем развивала ее королева Маргарита. И, конечно, то обстоятельство, что на волне новой моды на восхождения, Червиния притягивала, и создавала ажиотаж тем, что никак не хотела покоряться восходителям.
- То есть, здесь, как и везде в Альпах, изначально развивался летний туризм. А зимний?
- И зимний, в принципе, развивался, как везде. Разве что, более интенсивно. Первые фуникулеры были просто длинными санками на которых лыжников втаскивали на гору. Здесь тренировались и военные, поскольку территория пограничная, и где ставить на лыжи альпийских стрелков, как не здесь. Приезжали сюда тренироваться и первые лыжные команды из Англии. Спортсмены в процессе тренировок использовали не подъемник, а то, что мы сегодня называем ски-туром. Много снега, мало деревьев условия для тренировок идеальные. Перед первой Зимней олимпиадой в Шамони у нас тренировалась лыжная команда Кембриджа. Приезжала английская принцесса Маргарет. Бывала здесь, и королева Италии Мария Жозе, поднималась на Червино, жила в Гранд Отеле «Червиния», который сгорел. Его руины пока еще можно увидеть рядом с нижней станцией подъемника.
- Строительство подъемника на Плато Роза произвело лыжно-техническую революцию?
- Когда построили подъемник на Плато Роза, на тот момент это была самая высокая канатная дорога в мире, и мы все ей очень гордились. В те времена еще сохранялось более романтическое, чем технологическое восприятие гор. В районе План-ди-Мэйсон летом возникал импровизированный палаточный городок. Люди просто приезжали, поднимались, ставили палатки и гуляли между Церматтом и Червинией.
Вообще, Червиния внесла значительный, если не сказать всемирный вклад в развитие горных видов спорта. Наша Мецалама и наши ее чемпионы, наши альпинисты, Кареллино, Гасперл, открывшие восточный путь на вершину Маттерхорна. И эти великие альпинисты, кроме того, что водили клиентов в горы, а зимой преподавали лыжи, они были еще и контрабандистами – перемещали тайными тропами на своих спинах соль, рис и другие полезные грузы через Швейцарскую границу. В те времена это считалось совершенно обычным занятием. Когда началась Вторая мировая война, то те же наши гиды наладили переброску евреев в Швейцарию, все теми же контрабандными тайными тропами.
- Они, эти спортсмены, можно сказать, были первопроходцами, первооткрывателями изобретателями. Этот Лео Гасперл, к примеру, придумал такое приспособление, по принципу парашюта, чтобы можно было прыгать на лыжах откуда-то, и, приземляясь, тормозить.
- Прообраз современного спидрайдинга.
- Да. Они с женой много чего придумали. Он, кстати, был австрийцем, но потом женился на девушке из Вальтурнанша, и стал вальдостанцем, и тренировал сборную Италии, когда не придумывал всякие такие штуки. Со своей женой они открыли прекрасный, элегантный, скажем даже так, VIP спортивный магазин, в котором они предложили новый стиль горнолыжной моды. Если раньше люди катались в одежде мрачных тонов – черный, синий, серый, - то они придумали новый тренд, который доминирует и в наши дни. Одежда должна передавать ту радость, за которой люди едут в горы.
Вот и появились желтые, красные, оранжевые штаны и куртки, к которым мы сегодня привыкли, а тогда они произвели фурор, и Червиния получила славу законодательницы горнолыжной моды. Так более того! Они же придумали национальный традиционный костюм Червинии!
- Это как?
- А вот так! Ведь, как я уже говорила, поселений там никогда не было, люди жили ниже, на месте Червинии – только пастбища. Соответственно, никакого традиционного костюма там возникнуть не могло по причине отсутствия людей. Пастухи, поднимавшиеся туда из Вальтурнанша, могли располагать только своим местным костюмом. А тут вдруг они берут, и конструируют традиционный костюм заново. Разумеется, за основу берутся вальдостанские костюмы с нашей символикой и сочетаниями цветов. И все-таки, у этого национального костюма есть автор – сеньора Гасперл.
Лео Гасперл в то время снискал славу талантливого преподавателя лыжного искусства, преподавал в горнолыжной школе, принимал экзамены. Червиния стала супермодным местом, сюда потянулись звезды эстрады, идолы поп-культуры, многих их них Лео поставил на лыжи. Среди них знаменитый актер и режиссер Витторио Гассман, Майк Бонджорно, телеведущий, и многие другие.
- А я сама стала лыжным инструктором в 1968 году, сдав необходимые экзамены. Это не стало моей основной профессией. Дальше я пошла учится в университет Турина, закончив который, стала преподавать в институте, так что на лыжи не всегда хватало времени. А времени они здесь требуют много. Здесь же постоянно что-то происходит. Кто-то что-то тестирует, изобретает, жизнь фонтанирует новыми явлениями и событиями. Так в 1970-х годах Червиния стала одним из мировых центров спидскиинга. Здесь на трассе «Километр Ланчата», которая больше напоминает ледниковый обрыв от Малого Маттерхорна, в 1975 году Пино Мейнет показал скорость 194,384 км/ч. Тогда здесь развернулась целая гонка, в которой спортсмены из Австрии, США, Франции, Италии, Великобритании стремились преодолеть магический 200-километровый рубеж.
И хотя после 1977 года в Червинии соревнования по спидскиингу не проводились, великий Симоне Оригоне, абсолютный чемпион горнолыжных скоростей, все свои девять кубков мира хранит именно в Червинии. Их можно увидеть в отеле «Серторелли спорт».
- Развитие туризма и спорта полностью изменило жизнь в долине. Собственники земель на ней построили отели, дома перестраивались под апартаменты и магазины, люди стали менять род занятий, отказываться от старых профессий и осваивать новые. Образ жизни туристов в то время отличался от современного. Тогда существовал целый путешествующий класс, который в горы приезжал на целый сезон, на два, три, четыре месяца. Потому что тогда были другие представления об отношениях к горам, другое восприятие пространства и времени. Здесь сложилась сильная школа альпийских гидов, детские школы. Люди приезжали ходить по горам. По разным горам, пускай не самым высоким, что требовало больше времени.
- В наши дни туристы в своей массе временем не располагают, соответственно, и пространство для них сжалось в точки знаковых вершин. Все видят только Монблан и только Маттерхорн. Приехал. Залез. Слез. Уехал. Можно уложиться в 3-4 дня.
- Да, спокойное, размеренное отношение с горами осталось в прошлом. Мой отец был горным гидом, и у него имелись клиенты, приезжавшие на целое лето, и строившие на все лето планы и маршруты. Несколько вершин не самых знаменитых, множество троп... И только в завершение программы восхождение на Червино или Монблан. И отношения гидов с клиентами складывались совсем другими, долгими, часто переходящими в многолетнюю дружбу, поскольку начинались они с того, что гид курировал жизнь человека в горах целое лето. Сейчас жизнь изменилась. Многие уехали от всей этой туристической суеты и растущих цен, другие, наоборот, приехали занять новые рабочие места, или, просто, от того, что открыли здесь новые смыслы собственной жизни. Ближайший пример – мой муж. Он из Лигурии. Житель моря. Был капитаном, водил корабли. Приезжал сюда в отпуска и на уикэнды, на лыжах покататься. А потом однажды он решил, что возвращаться отсюда ему никуда не хочется. Так и остался. Купил себе здесь фотомагазин и стал горным фотографом. С ним поженились мы уже потом.
В 1970-1980-х мир в очередной раз заново открыл для себя горы, как романтическое пространство. Мы стали полюсом какой-то новой глобальной миграции. В горы Валле д'Аосты стали приезжать и оставаться на всю жизнь люди из разных стран мира – из Америки и Канады, из Скандинавских стран и соседних. Очень много переселилось из своих мегаполисов, оставив там завидные карьеры.
- Здесь у нас, действительно, жизнь какая-то не вполне земная. В разгар сезона – гудящий улей, в межсезонье – пустынь, с единственным в окрестностях работающим сельпо. И у нас, у горных жителей, происходит, в некотором смысле, раздвоение сознания на восприятие жизни с туризмом и на жизнь без туризма, на жизнь, как она есть. Существует даже книга про такую Червинию, в этом ее особенном состоянии, - «Обнаженная Червиния».
- Куда развиваться дальше?
- А дальше, чтобы развиваться, нужно остановится. И рынок, и глобальные туристические тренды, и запросы отдельных туристов говорят о том, что мы уже здесь построили достаточно. Больше не нужно, чтобы не отрезать себя от природы. Здесь, в Валле д'Аосте нам, на мой взгляд, удалось сохранить этот баланс между экосистемой и антропогеном. Дальнейшее развитие будет зависеть только от того, насколько мы этот баланс удержим.
- Из самых актуальных и конкретных задач по удержанию этого эколого-эстетического баланса, что конкретно в Червинии в самое ближайшее время следует сделать?
- Нам всем мозолят глаза эти страшные руины сгоревшей исторической гостиницы. Их купило правительство региона, и самая первостепенная задача – их снести.
