Приют Бертоне (Refuge Bertone)
Приют Бертоне (Refuge Bertone), если приглядеться, виден на горе из самого центра Курмайора. Через него пролегает знаменитый «Тур дю Монблан», трекинговая тропа вокруг Монблана. Туда можно прогуляться в погожий день. А еще лучше, забронировать заранее один ночлег или даже несколько, чтобы пожить там, над городом и миром, в новом измерении пространства и времени, когда никто не торопит ни на штурм зияющих вершин, ни на спуск в дольние равнины.
Кроме пейзажей, охватывающих единой панорамой и начало долины Аоста, и долину Вени, и гору Шетиф, и Монблан с его массивом, в приюте Бертоне есть главная достопримечательность – сеньор Ринцино Коссон, его хозяин, строитель, автор идеи. Из тех людей, которые располагают к себе с первых же секунд общения.
И дело вовсе не в том, чем он накрыл стол в ожидании гостей - не в той волшебной поленте с каким-то потрясающе приготовленным мясом, и даже не в колелкционном вине древней лозы, и не в салате из каких-то особенных фракций высокогорных одуванчиков, который можно попробовать только здесь, и только в эти апрельские дни.
Все это следствие его гостеприимства, а не причина. Так сказать, материализовавшися в этот пир-экспромт флюид человеческой души. Впрочем, всякий, кто бывал где бы то ни было в Италии, поймет о чем я говорю… Да, кажется, открыта формула итальянского гостеприимства – уметь материалоизовать флюид души. И вот мы не успели разлили первый “флюид”, как в руках у хозяина появился штопор для открытия второго.
сеньор Ринцино Коссон
Cтейк, приготовленный к поленте напоминал какую-то дичь.
- Вы живете среди дикой природы. Вы – охотник?
- Я предпочел бы охотиться на охотников. А в отношении животных я – фотоохотник. Мой Хассельблад – мое оружие...
Старик куда-то отошел на минуту и вернулся с кофром, из которого извлек старый «хассель».
- Вот. Это фотоаппарат конца 1970-х годов. У меня всего шесть Хассельбладов…
- Зачем так много?
- Не объяснить. Страсть нельзя объяснить. Бывало, коплю деньги на автомобиль, и, вместо того, чтобы купить себе Фиат, покупаю очередной Хассельблад, словно я обязан его купить. Однажды я купил себе цифровую матрицу. Она стоит 10 тысяч евро…
- Подешевели. Раньше они стоили порядка тридцати.
- Да. Но она не стоит этих денег. Слишком слабая батарея, которая быстро разряжается. И потом, я считаю, что именно Хассельбладом лучше работать с пленкой. Изображение получается более качественным. Просто требует больше времени. Но я не репортер. Я не тороплюсь.
- Разве в наше цифровое время где-то еще проявляют пленки?
- Есть одна лаборатория в Турине. Туда и отправляю. На что снимаю? На «Фудзи», конечно.
Он скромно не называет себя фотографом, но ему принадлежать прекрасные выставки в Италии, Швейцарии, Канаде с опубликованными каталогами. Монбланские пейзажи с высоты двух километров тут вокруг такие, что можно снимать навскидку, от бедра, не глядя – что бы не залетело в квадрат кадра, станет, как в китайской живописи, если не шедевром, то архетипом. Но Хассельблад – это не фотокамера, и не айфон с его мегапикселями и гигабайтами. Это – философия. В одном ролике пленки всего девять кадров. По музе снял - на селфи не хватило...
Философы, вообще, чудные люди. Им свойственно не загонять сознание в рамки быта, но среду обитания свою отстраивать сообразно предчувствиям и смыслам Бытия. Когнитивная абракадабра про «бытие определяет сознание» становится изящной интеллектуальной конструкцией, если слово Бытие писать с большой буквы.
- Расскажите про свой приют. Эти домики – все ваши? Какова их история? С чего, вообще, все начиналось на этой горе?
- Почти сорок лет я проработал в системе спасателей «Соккорсо альпина», альпийской «скорой помощи», в качестве менеджера, координатора. То есть по работе постоянно сталкивался с бюрократией, что мне, в конце концов, надоело, и я решил уйти сюда, чтобы вести такой, уединенный образ жизни, смотреть на Монблан и принимать гостей.
Здесь уже были какие-то строения альпажа, старые коровники, которые принадлежали моей семье. А у меня были две квартиры в Курмайоре. Квартиры в Курмайоре стоят бешеные деньги. Я их продал, когда собирал деньги на строительство. И построил здесь все. Но только моих личных денег мне, конечно, не хватило бы. Помогла цепная реакция волшебных случайностей...
В 1980-х годах он ездил в Советский Союз, где общался с советскими альпинистами, и принимали их здесь, в Курмайоре. Вспомнился ему такой забавный эпизод из этой встречи. Советские альпинисты были из хомосапиенсов разряда «руссо-туристо-облико-морале», и блюсти их моральный облик к группе был приставлен КГБэшник. Если кто забыл, то все туристические группы, выезжающие из СССР за рубеж сопровождали штатные или внештатные сотрудники КГБ, и эта группа альпинистов исключением не была. Исключительным было то, что это – группа альпинистов. Поэтому если куратор запрещал им выходить из отеля после отбоя, альпинистов это никак не останавливало. При помощи своих итальянских коллег они провесили веревки, по котором спускались из окон, пускаясь в ночную жизнь Курмайора, и под утро бесшумно поднимались обратно на жумарах, стараясь не потревожить предрассветный сон хранителя госбезопастности.
В организации этих поездок участвовал некто синьор Саворетти – организатор и вдохновитель советско-итальянской дружбы, один из тех немногих иностранцев, которые могли влиять на политику Советского Союза. В свое время он курировал около пятидесяти итальянских строек в СССР, включая завод Фиат в Тольятти. О степени его влияния свидетельствует такой эпизод, совершенно в духе «приключений итальянцев в России». Саворетти везет в Москву очередную группу инженеров, и на пограничном контроле в Шереметьево выясняется, что один из них в пути потерял паспорт. Синьор Саворетти звонит товарищу Шеварднадзе, и коллегу пропускают через границу без документов. Питая нежные чувства к Монблану, Саворетти дружил с многими курмайорцами, и наш герой был в ближнем кругу его общения.
В одну из их поездок на Кавказ к группе итальянских альпинистов и инструкторов присоединился Министр туризма Валле д’Аоста, синьор Поличини. Будучи не маленьким чиновником, он общался с ними просто, как нормальный человек. И вот, в один из вечеров, зашел разговор о том, кто о чем мечтает. Ринцино и рассказал о своей мечте – построить вот этот самый приют на этой самой горе. Прозвучало неожиданно, но в тему. В то время еще не существовало ныне популярных приютов итальянского примонбланья – ни Бонатти, ни Елены, и идея построить что-то здесь выглядела, с одной стороны, экзотической, с другой – актуальной. И этот министр ему говорит – да, очень правильная у тебя мечта. Давай, когда мы вернемся из России, встретимся, ты представишь свой проект, и мы все предметно обсудим…
- Тогда он в двух словах сказал о каком-то законе, согласно которому, строительство приютов может субсидироваться государством. Можно взять ссуду 100% из которой 70% не нужно возвращать. Я удивился и, разумеется, не поверил. Мало ли чего рассказывают министры. Потом мы встретились в Курмайоре, он мне снова стал про это говорить: ты, дескать, начинай строить, собирай все чеки – сколько на что потратил, а потом нам все это предоставишь в качестве отчета, и 70% мы тебе компенсируем. Я, признаться, совершенно не рассчитывал ни на какие субсидии. Посоветовался, конечно же, с Саворетти. Он, со свойственным ему глобальным подходом, прикинул, и сказал мне, что, да, может быть твои потраченные деньги к тебе когда-нибудь вернуться, но надо рассчитывать весь бизнес-план надо вперед лет на пятнадцать. «Но, зато осуществится твоя мечта…» Так я начал мечтать, а моя мама продолжала здесь свой альпаж. Пасла коров и делала сыры.
Я сделал набросок проекта, и пошел показать его к одному приятелю, инженеру и архитектору. Он посмотрел, и сказал мне, что я – сумасшедший, придумал что-то такое, безумное, но очень замечательное, что он профессионально просчитает и нарисует весь проект, и не возьмет никаких денег. То же самое получилось с другим моим приятелем, юристом, который бесплатно провел все юридическое сопровождение.
И все-таки, в первый год у него вырисовывались затраты порядка 30 миллионов лир. Он был готов к тому, чтобы работать день и ночь, продать все, влезть в долги, но собрать самостоятельно эти деньги. А когда началась стройка снова возник министр Поличини, забрал у него финансовые документы на эти 30 миллионов из которых ему вернули 21 в течение трех недель. Это было за гранью реальности.
- Да, в те времена встречались такие министры…
- Много у вас туристов живет?
- Примерно тысяча в год. В ближайшие два-три года мы будем принимать пять тысяч. Развиваемся.
- Что за люди?
- Разные. Многие не понимают, что они находятся в горном приюте, и предъявляют претензии, как будто им тут обещали пять звезд в центре Рима. Разумеется, чтобы развиваться, надо предлагать все больше разных услуг. Wi-fi я уже здесь наладил. Правда, на время обедов и ужинов я его отключаю. Невыносимо видеть людей, уткнувшихся в свои айфоны, вместо того, чтобы просто общаться за обедом…
Кажется, приоткрылась завеса итальянской государственной тайны – тайны отвратительного интернета по всей территории Италии.
- И все-таки, наверное, не интернет - главная проблема в жизнеобеспечении приюта? Какая?
- Вода. Водоснабжение, душ, туалет – вот, пожалуй, основная проблема. Это даже бывает проблемой – объяснить туристу, что бесконечно принимать душ – здесь это слишком большая роскошь.
- Объяснить это легко. Просто, как во многих кемпингах, к крану душа приделывается монетоприемник. Бросил 5 евро, и плещешься на 5 евро. Хочешь плескаться на 50 – бросаешь 50…
- Есть еще одна большая проблема – туалет. Всякий, кто тут бродит по горам, считает, что мой туалет – это его туалет. Заходят, и пользуются, не считая нужным, хотя бы ради приличия, чашку кофе купить.
- Как устроены ваши локальные очистные сооружения?
- Есть три разных резервуара для депорации. Но это не очень помогает. Они, резервуары, должны быть устроены под землей. Но бактерии, разлагающие органику эффективны при температуре 25-30 градусов. Но при низких температурах бактерии не работают.
Система, работающая на Сицилии не работает в Альпах. И чиновники, изобретающие законы, не понимают, что кроме их законов, существуют законы природы. Поэтому, мне пришлось строить для этих бактерий дополнительную систему отопления, чтоб они работали. Расходы на эти туалеты получились такими, что задницу банкнотами вытирать было бы дешевле. Я много читал, и досконально изучил все, что в современном мире изобретено для экологической очистки. Выяснил, что существуют такие растения, которые можно посадить в бассейн финальной очистки, после пяти-шести очистных резервуара, и они, согласно своему жизненному циклу, очищают сточную воду стопроцентно.
Эти растения – местные, живущие прямо тут, в долине Валь Ферре, их изучали на предмет очищающих качеств ученые, после чего пришли к выводу, что этой флоре можно доверить такую работу… Вообще, устроить туалет в горах – совсем другое дело, чем устроить его в городах. Здесь надо его чистить, а также очищать всю воду канализации, которая отнюдь не «Сан Пеллегрино»…
Я понимаю, что туристам нужно иногда ходить в туалет, но если они тут не живут, не платят ни за ночлег, ни за еду, то за их туалет плачу я. А законодательство у нас такое, что можно сойти с ума. Такое впечатление, что эти законы изобретают люди, не понимающие ничего о жизни в Альпах. Если во Франции и Швейцарии все говно, которое накапливается в приютах, чистится до определенного уровня и перерабатывается в компост, который можно разбросать в качестве удобрения, поскольку это такая же органика, какую производят и животные, то у нас тут чиновники решил, что - нет, это не возможно, все должно спускаться вниз, к заранее заказанной ассенизаторской машине.
В то время как фермеры Австрии, к примеру, по весне поливают дерьмом свои альпийские луга, чтобы трава лучше росла. И это до сих пор никого не убило. То есть, на одной стороне горы – одни законы, на другой – другие, хотя законы подобного рода в Евросоюзе должны быть если не едиными, то хотя бы согласованными.
Вид на Монблан с Приюта Бертоне (Refuge Bertone)
Вообще, если описывать его похождения по кулуарам бюрократии, - а итальянская бюрократия уже особый предмет современного фольклора, - можно книгу написать. Вот, например, как он добивался разрешения установить солнечные батареи…
- Ну, казалось бы, кому могут помешать солнечные батареи? Конечно же бюрократам, которые сюда никогда не поднимутся. Долгое время они не давали разрешение на их установку вообще, потом разрешили, но с условием, если я вокруг батарей посажу деревья, чтобы они своим видом не нарушали гармонию пейзажа. Ну ладно, может быть чиновник не догадывается о том, что солнечные батареи в тени деревьев заставляют в один из дней использовать в качестве источника энергии сами деревья. Но можно было бы подумать простую мысль – если на высоте приюта деревья не растут, то может быть их там вряд ли стоит сажать? Я им сказал, как я понимаю их заботу о гармонии пейзажа, и даже готов установить солнечные батареи в глубоком подвале, но там уже хранится сыр…
- Тогда, ради чего все это?
- Видишь ли… Как бы это объяснить… Сегодня вечером такое небо, что уже понятно, чем я буду заниматься завтра на рассвете. Заряжу свой старый Хассельблад и пойду поснимаю. Завтра утром будет очень хороший, возможно, не обычный свет.
