Какая может быть связь между горами и мистификацией? Горы – это что-то чистое и непорочное, вызывающее обычно чувства такие же возвышенные, как они сами, а мистификация – что-то ложное, поддельное, может даже низкое, грязное. На первый взгляд, кажется, что эти два понятия не совместимы, но не будем торопиться с выводами.
Из каждого правила бывают исключения. Если ситуация связана с престижем, то всегда есть соблазн и опасность подделки, потому что конкуренция, желание быть первым, знаменитым, заложены в природе человека от сотворения мира, и иногда побеждают моральные ограничения.
Ещё Герострат для того, чтобы прославиться, пошел на аморальное дело – сжег храм. Да и спортсмены на соревнования приходят не для того, чтобы уступать дорогу друг другу и занять последнее место. Мне уже за семьдесят и я много раз участвовал в соревнованиях: кроссах, лыжных гонках, уже в пожилом возрасте – после 60 лет, причем каждый раз клялся сам себе не заводиться, а пробежаться для себя, для удовольствия. Не тут-то было. Спокойствия хватает только до выстрела стартового пистолета. А дальше – глаза на лоб, мысли – только вперёд и напропалую. Не зря, в общем, судьи на соревнованиях едят свой хлеб.
Альпинизм, как ни крути, - это соревнование. За престиж, за разряды, за медали, за то, чтобы сказать: «Я смог сделать то, что не могут другие». С самого зарождения альпинизма борьба за престиж шла рядом с мистификацией. Интересно вспомнить, некоторые эпизоды истории, и попробовать разобраться, как к этому относиться сейчас.
По теме мистификаций в горах читайте также статью: "КОГДА СПОРТСМЕНЫ ЛГУТ...."
Началом альпинизма считается дата 08.08.1786, когда в Шамони. два местных жителя: врач Мишель Паккар и гид Жак Бальма первыми взошли на Монблан.
Так получилось, что Паккар лечил дочку Бальмы и Жак рассказал ему о только что совершенной в компании с другими гидами неудачной попытке восхождения. Все гиды поздно вечером спустились вниз в Шамони, а Жак заночевал на склоне и утром, со свежими силами, разведал приемлемый путь подъёма. М. Паккар уже несколько раз пытался взойти на Монблан, поэтому они быстро поняли друг друга и договорились вместе идти наверх.
Ажиотаж вокруг покорения высочайшей альпийской вершины уже бушевал более четверти века, с тех пор, как Гораций де Соссюр во время своей научной экспедиции в Шамони предложил местным крестьянам (гидам) значительное вознаграждение за восхождение на Монблан. С учетом всех обстоятельств Паккар договорился с самым авторитетным из гостей Шамони – силезским бароном фон Герсдорфом быть свидетелем восхождения, наблюдать за восходителями в подзорную трубу и записывать хронологию событий.
Дальше всё было, как было. На третий день победители спустились в Шамони, Паккар сел писать отчет о восхождении, а Бальма рванул в Женеву к Соссюру рассказывать о восхождении. Через год они повторили восхождение и Соссюра признали первовосходителем на Монблан благодаря его популярности, связям и средствам, а Паккара обвинили, чуть ли не в мошенничестве, несмотря на свидетельства, и установленный им красный флаг на вершине.
Памятник Сасюр и Бальма в Шамони
Бальма получил обещанное вознаграждение и ещё другие награды. Соссюру поставили памятник на центральной площади в Шамони вместе с Бальмой. Паккара забыли. Только через 146 лет справедливость восторжествовала, и в 1932 ему поставили памятник на окраине Шамони
Подробней о этой истории читайте в нашей статье: 8 АВГУСТА 1786 ГОДА ВПЕРВЫЕ НА ВЕРШИНУ МОНБЛАНА СТУПИЛА НОГА ЧЕЛОВЕКА. НО ТОЛЬКО ЛИШЬ ЧЕРЕЗ 140 ЛЕТ БЫЛА ОФИЦИАЛЬНО ПРИЗНАНА ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ ЭТОГО НЕПРОСТОГО И ВЕЛИЧАЙШЕГО ВОСХОЖДЕНИЯ
Не стоит искать злодеев и преступников в этой истории. Все они были первооткрывателями, хотя и не одновременно ступили на вершину. Соссюр имеет большие заслуги в освоении путей на Монблан. 26 лет каждые два года приезжал он в Шамони и организовывал крестьян на поиск путей к вершине, на постройку укрытий в скальных пещерах в случае непогоды или вынужденной ночевки.
Бальма первый нашел дорогу к вершине, а Паккар первым ступил на вершину. Что же касается мистификации, то она расцвела в этой эпопее махровым цветом ради престижа и славы отдельных людей. Здесь были и клевета на первовосходителя Паккара, и наглая ложь про первовосхождение Соссюра.
Такова человеческая натура. История, к счастью, всё расставила на свои места…
Много мистификаций было и в истории покорения кавказских вершин в России. В 1828 легендарный пятитысячник Арарат впервые покорили трое выдающихся восходителей: тартусский профессор и петербургский академик Иоганн Фридрих Паррот, студент Шиман и монах Хачатур Абовян, будущий великий просветитель армянского народа. В течение сентября они совершили три попытки восхождения и только в третьей попытке, когда все сопровождавшие их попутчики из местной элиты разуверились в возможности достижения цели и покинули восходителей, к ним пришел успех.
Однако смелость и упорство принесли победителям не славу, а множество неприятностей. Год спустя главный казначей по имуществу в Армении, И. Шопен, публично усомнился в правдивости Паррота, заявив, что «Взойти на Арарат невозможно, поскольку я сам пробовал и у меня не получилось». Как ни странно этому заявлению был дан ход, и мутная волна клеветы докатилась до Петербурга.
И.Ф. Парроту пришлось добиваться высочайшего царского повеления о расследовании, потому что в России всегда все вопросы решал царь-батюшка. Был устроен допрос свидетелей, однако твердые положительные показания дал только Абовян. Другие свидетели – крестьяне, солдаты – давали показания путаные, ясности не внесли, да, скорее всего, и не могли внести, поскольку никто из них в бинокль не смотрел и людей на Арарате не видел. Сомнения в правдивости Паррота остались.
Иоганн Фридрих Паррот
Только в 1850 полковник Иосиф Ходзько, военный топограф, организовал огромную экспедицию на Арарат и прожил на вершине целую неделю в палатке, занимаясь геодезическими съёмками. Ему удалось обнаружить следы экспедиции Паррота и положить конец сомнениям в его честности. Хорошо, когда восходители оставляют следы на вершинах, а конфликт не выходит за границы одной страны, в данном случае России!
Но бывали споры и с более широкой географией. В 1888 военный топограф Михаил Каземирович Голомбиевский, проводивший топографическую съёмку приэльбрусских ледников собрался по окончании работ повторить штурм Эльбруса, неудавшийся ему в предыдущем году из-за бури. Об этом намерении прослышал барон фон Унгерн-Штернберг и упросил взять его с собой. С пятью казаками они за три дня достигли седловины, где заночевали в третий раз, как всегда без палаток. Сильная буря и метель не дали и на этот раз достигнуть ни одной из вершин. С трудом удалось спуститься между ледниками Терскол и Азау.
Голомбиевский продолжил свои будничные топографические дела, а барон отправился в Нальчик и послал телеграмму в редакцию газеты «Кавказ» и в Географическое общество о том, что лично и победно «побывал на Эльбрусе» и даже открыл неизвестный ранее науке боковой кратер, который в действительности Голомбиевский нанес на свой план годом раньше. Весть о победе дошла до патриарха английского альпинизма Фрешфильда, который вписал в корректуру своей монографии о Кавказе имя барона как одного из покорителей Эльбруса.
Разразился скандал. Было собрано специальное собрание Географического общества. Ожесточённый спор продолжался заполночь. В конце концов, гордый барон, так и не признав себя неправым, заявил в крайнем возбуждении: «Но, черт возьми, трудно определить, где собственно начинается и где кончается вершина горы!». Дружный смех зала стал окончанием спора, а выражение «побывать на Эльбрусе» и сейчас используется иногда для обозначения посещения пивного бара на верхней станции подвесной канатной дороги на склоне горы.
Конечно, из книги Фрешфильда слово о лжепокорителе Эльбруса не выкинешь, но кто её, эту книжку читает сейчас…? Да и взойти на перемычку Эльбруса в позапрошлом веке тоже мог далеко не каждый. Поэтому не будем судить барона слишком строго за преувеличение своих подвигов после того, как степень этого преувеличения точно установлена.
К сожалению, так точно установить истину удаётся не всегда. Вот два самых известных случая в мировом альпинизме. В 1928 на Памире после окончания основных работ Советско-Германской экспедиции трое участников: немецкие альпинисты Э. Альвейн, К. Вин и австриец Е. Шнейдер решили взойти на пик Ленина. Это были сильнейшие альпинисты Германии. Они с проводниками-киргизами и вьючными лошадьми прошли с южной стороны пика к леднику Саукдара под перевал Крыленко, тогда ещё безымянный, и разбили там лагерь 5200.
Дальнейшее описание восхождения известно с их слов и многократно изложено в печати. Уже без носильщиков, они с бивачным снаряжением и двухдневным запасом продуктов поднялись на седловину 5820. В какой стороне вершина, они не знали и на второй день утром пошли на восток – не в ту сторону. С высоты 6100 они увидали главную вершину хребта в другой стороне, на западе, им пришлось вернуться и ещё раз переночевать на перемычке. Для акклиматизации это хорошо, но продуктов было маловато.
На третий день, 25 сентября в 8 часов 20 минут они начали подъём по восточному гребню пика Ленина, оставив палатку на перемычке.
К 12 часам они вышли на самостоятельно выраженное плечо гребня (6650), несмотря на мороз и необходимость на остановках отогревать ноги в палатке-мешке. На высоте 6900 были оставлены тяжелые рюкзаки, после чего борьба шла за каждый метр. Остановки следовали всё чаще, и, наконец, через каждый десяток метров усталые альпинисты вынуждены были садиться на снег. Постепенно у них стала пропадать чувствительность пальцев ног. На последних 150 м подъёма к вершине крутизна склона составляла 55 градусов и в 3часа 30 минут дня Альвейн, Шнейдер и Вин достигли высшей точки пика. Весь подъём от седла до вершины занял 7 часов 10 минут, а средняя скорость составила 150 - 200 метров в час. На маршруте, видимо, был хороший наст.
Вниз к палатке они спустились в 5 часов 45 минут. Поздно вечером альпинисты пришли в лагерь 5200, поставили палатку и уснули. Только утром они убедились, что ноги обморожены, с большими трудностями добрались до лошадей, доставивших их в Алтын-мазар. После этого их отправили в Ош, где они долгое время проходили курс лечения.
Известие о покорении пика Ленина вызвало неоднозначную реакцию советской общественности. Высказывались сомнения в его истинности потому, что альпинисты не оставили никаких следов на вершине, не сделали фотографий в условиях ясной погоды, хотя несли с собой фотоаппарат, не сложили тур. Говорилось о незначительной научной ценности этого похода, об отсутствии новых географических данных. Ясно, что яблоком раздора был вопрос престижа.
Почему в описании присутствует крутизна заключительного участка подъёма, но не упоминается о том, что вершина представляет собой ровное огромное поле, на которое можно прыгать с парашютом и на котором можно играть в футбол? Это не могло не запомниться. Вопросы оставались, естественным было предположение, что альпинисты не дошли до вершины и ничего этого не видели. Тем более что на следующий год Н.В. Крыленко по тому же маршруту двигался со скоростью в 2,5 раза медленнее. Даже, если учесть что его подъём проходил по глубокому свежему снегу, а спортивная форма у государственного чиновника (генерального прокурора СССР), даже учитывая его исключительные волевые качества, не могла быть такой же блестящей, как у сильнейших альпинистов Германии, разница в темпе движения огромная.
Сомнения советских специалистов: В.М. Абалакова, Д.М. Затуловского встретили резкие возражения в литературе Германии и Швейцарии. Такие дискуссии продолжались десятилетиями, люди делились на верующих в факт восхождения и сомневающихся, а жизнь тем временем проявляла некоторые дополнительные детали и особенности.
В 1957 ташкентский альпинист В.А. Эльчибеков случайно нашел среди камней на южном краю вершины п. Ленина металлическую оправу солнцезащитных очков иностранного происхождения. Как попала она туда через железный занавес? Верующие присовокупили этот факт к своим аргументам. Наконец, в 1967 был проведен следственный эксперимент.
Австрийский альпинист Р. Вальтер, выйдя утром из лагеря на перевале Крыленко, за один день дошел без посторонней помощи до вершины и вернулся обратно в лагерь. Этим он доказал физическую реализуемость того, на что претендуют первопроходцы. И хотя это случилось через сорок лет, в других условиях и с другим снаряжением, большинство верующих стало абсолютным. В конце концов, строить каменный тур, фотографироваться на вершине и т.д., - это скорее условности для агрессивного общества с высокой степенью конкуренции.
В то же время нет сомнений в том, что три альпиниста, ходившие в 1928 на п. Ленина своим морально-волевым настроем на победу многократно преумножили свои физические силы и израсходовали их сверх предела. Они совершили подвиг, заслуживают уважения и своего места в истории, даже если и не дошли нескольких метров до вершины.
Второй похожий случай произошел при первом восхождении на Эверест с севера в 1960. За ним стоит могучее государство – Китайская народная республика, которое, мобилизовав всю альпинистскую мощь, доставило снаряжение и лидеров до высоты 7600. Но дальше всё как всегда. Кадры решают всё. Руководитель штурма Ши Чжань-чунь, три опытных альпиниста: Ван Фу-чжоу, Цюй Инь-хуа и тибетский парень с железным здоровьем и «тремя легкими» Гоньпо. На высоте 8500 – последний штурмовой лагерь, в котором остаётся руководитель для связи и на случай «мало ли что».
Дальше вверх идут четверо, темп невысокий, берегут кислород, с которым где-то просчитались. Безразлично, плохо соображая из-за кислородного голода, проходят мимо сенсационной находки - мумифицированного трупа Ирвина или Мэллори, погибших здесь 36 лет назад. Подходят к знаменитой скале второй ступени. Здесь – ключевой момент восхождения. Лю Ляньмань приседает на корточки, Цюй Иньхуа встает ему на плечи и по живой лестнице преодолевает скалу. За ним по верёвке поднимаются другие. Но Лю Ляньмань не выдерживает сверхнагрузки, темп совсем падает. Надвигается ночь с морозом под тридцать.
И тогда трое китайских альпинистов проводят партийное собрание коммунистов с участием беспартийного Гоньпо с единственным вопросом: вперёд и вверх или назад в лагерь? Фактически решается судьба восхождения. Решение принимается единогласно: продолжить восхождение, оставив обессилевшего Лю Ляньманя ждать их на высоте 8700 с вероятностью не дождаться. Он отдал тройке свой последний кислородный баллон и лёг на снег умирать.
Через час на высоте 8800 кончился кислород – страшное дело, без кислорода они идти не могли. Оставалось 50 м . по высоте до вершины. И тогда они поползли по снегу вверх. Последнюю ледяную ступеньку высотой полтора метра на один крюк они преодолевали два часа. При этом, забивая крюк, Ван Фучжоу уронил рукавицу, и рука тут же потеряла чувствительность.
В 4 часа 20 минут по пекинскому времени трое на вершине с трудом встали на колени и с ещё большим трудом поднялись в полный рост. Им было не до фотографий, каменных туров или других доказательств в этом первом ночном и безкислородном восхождении.
На обратном пути они разбудили умиравшего «в тепле и уюте», как ему казалось, Лю Ляньманя и начали мучительный спуск к лагерю 8500, где их ждал руководитель, пожертвовавший своим восхождением, чтобы теперь спасти товарищей: трех обмороженных китайцев и одного предельно уставшего, но здорового тибетца…
А потом был скепсис западного альпинизма: «Где был офицер связи, почему нет фотографий? Скорее всего, они не дошли до вершины и т.д.». И если многое можно списать на ночные условия и китайскую специфику с офицером связи только для иностранцев, то какой-нибудь невесомый телескопический, ввинчивающийся в лёд штырь с китайским вымпелом, государство явно могло бы изготовить для доказательства победы, если бы планировало успех. Ведь смогло же оно через несколько лет с помощью альпинистов доставить и установить на Эвересте металлическую треногу в доказательство своего могущества! В любом случае китайские альпинисты в 1960 совершили подвиг и заслуживают своей славы и преклонения.
Ясно, что эти два случая связаны с перегрузками восходителей. За пределом человеческих сил с людьми случаются всякие чудеса. Но хватит обсуждать недоказанные подвиги альпинистов, вернёмся к мистификациям.
Горы всегда были тайными путями для контрабандистов и для агентов спецслужб. Многие, наверное, помнят эпизод из кинофильма «Семнадцать мгновений весны» про то, как доктор Шлаг идет из фашистской Германии через альпийский перевал по заданию Штирлица на переговоры с представителями антигитлеровской коалиции. Вряд ли подобный вояж на переговоры можно было сделать по проезжей дороге.
А вот история из недавнего прошлого. Немец Фриц Штамбергер – горнолыжник и альпинист. С начала 60-х годов переезжает в США, работать инструктором в г. Аспен (Колорадо). В 1962 едет в одиночку в экспедицию на высшую вершину Гиндукуша Тирич-Мир (7706). При попытке пройти новый маршрут попадает в лавину, но спасается, добравшись до лагеря другой экспедиции, где ему оказывают помощь. В 1964 неудачная экспедиция на Чо-Ойю. Два человека погибли, а Штамбергер с шерпом спаслись и утверждали, что покорили вершину, но им не поверили. Кстати, с вершины он спустился на лыжах (возможно, впервые в мире с восьмитысячника). Летом 1975 уехал один на Тирич-Мир и исчез без всяких следов. Что с ним произошло, остается загадкой.
Фриц Штамбергер
Его жена Пеннингтон, в соавторстве со своим новым мужем, уже в 90-е годы выпускает книгу о нём под названием «Муж, любовник, шпион: истинная история». В ней утверждается, что Фриц был профессиональным разведчиком, работавшим на ЦРУ. Авторы получили в КГБ информацию о том, как Штамбергер выполнял секретную миссию, и что он был убит и похоронен в Афганистане. А вовсе не погиб на восхождении. Такая история, хотя и связана с мистификацией, но тяготеет скорее опять к героизму, потому что делалась в государственных интересах.
Но бывали мистификации и в более прозаических обстоятельствах. Дело в том, что в нашем альпинизме и в горном туризме в советское время действовала система жёстких правил, регулировавших чуть ли не каждый шаг в горах. По этим правилам выдавались бесплатные путёвки в лагеря, оформлялись спортивные разряды, финансировались экспедиции, разыгрывались призовые места, медали в соревнованиях, включая чемпионаты СССР.
Жесткость правил несколько компенсировалась необязательностью их исполнения вдали от судейского ока, а соревнования за разряды, количество восхождений, руководств, первопроходов иногда приводили к искажениям действительных событий, припискам в отчетах и другим мистификациям.
Например, если в горном походе разбить базовый лагерь в долине перед хребтом и сходить в разведку на два или даже на четыре перевала в этом хребте, то потом в отчете можно представить правдивую историю о линейном, вернее зигзагообразном походе через четыре перевала вдоль хребта. Отсутствие некоторых ключевых фотографий всегда можно объяснить плохой погодой и малой видимостью. Требование о минимальном составе группы в шесть человек нарушалось, чуть ли не в каждом втором походе, особенно в невысоких категориях сложности. Известны случаи и сложных путешествий малыми группами. Особенно этим отличался известный спортсмен 70-х годов прошлого века Алексей Выдрик, совершивший ряд сложных походов группой 2-3 человека.
А ещё в 60-х годах прошлого века у туристов были правила, требовавшие подтверждать прохождение простого маршрута отметками маршрутных листов в почтовых отделениях, сельсоветах и других официальных учреждениях, которые толком не понимали, чего от них хотят эти пришлые люди. Классическим способом мистификации таких «походов для галочки» были пробежки в выходные дни от начала маршрута до нужного почтового отделения, а в следующие выходные – от конца маршрута до другой сельской почты, и маршрут «пройден», через месяц можно идти в настоящий сложный поход.
Ещё «маленькими хитростями» туристов были маршруты через перевалы вблизи красивых вершин, и не запланированные восхождения на эти вершины. Лично замешанный в подобном плановом обмане, должен сказать, что такое восхождение на п. Коммунизма в 1977 кончилось у нас трагически, и я до сих пор не понимаю, почему остался живым.
Аналогичные истории случались и у альпинистов. Если несколько групп с разных сторон подходят одновременно к предвершинному гребню, то последние пару веревок по этому гребню они иногда «прощали» друг другу и выпускали наверх одну связку, а остальные только обменивались записками «с вершины».
Долгие годы в СССР проводился чемпионат по альпинизму, причем соревнования были заочными, сравнивались результаты по отчетам, то есть по бумагам, картинкам, фотографиям. А, как известно, бумага терпит всё. И если судьи не видели лично маршрута, то в отчете можно нарисовать такого…
На сайте журнала «ProXtreme» (Крым, Симферополь) МС СССР по альпинизму Дмитрий Журавский в 2007 рассказал, как сам был свидетелем случая, когда ключевые фотографии висящих ночевок и прохождения карнизов для отчёта о высотном восхождении где-то на Памире снимались в скальном карьере пригородной зоны за Тетеревом. А сколько было подобных случаев, не удостоившихся публикации, - не сосчитать.
Когда такие мелкие хитрости применяли рядовые группы, это сходило с рук. Но в альпинистской элите, где конкуренция была жестокая, иногда вспыхивали громкие скандалы. Существовало даже мнение, что без вранья и потери дружеских взаимоотношений нельзя участвовать в чемпионате СССР по альпинизму. Не случайно А.Г. Овчинников, выдающийся альпинист, тренер и просто ученый-профессор, ни разу не был чемпионом в качестве руководителя. В то же время клуб альпинистов МВТУ им. Баумана, к которому он имел непосредственное отношение, явно выделялся в борьбе с консервативной системой устоявшихся правил альпинизма в стране в 50-е и 60-е годы прошлого века. Главной идеей клуба было внедрение скоростного альпинизма, а главными двигателями идеи – два выдающихся альпиниста: Игорь Ерохин и Лев Мышляев.
И. Ерохин, МС СССР, молодой лидер альпклуба МВТУ, проповедовал скорость при восхождениях, в частности так называемый «паровозик», и конкурировал с апологетами альпинизма. Он был исключительно популярен. Даже я, мало чего понимавший в то время в альпинизме, знал песню, называвшуюся Ерохинской: «Я уезжаю, и ты провожаешь взглядом последний вагон…».
Скорее всего, он не задумывался о том, что конкурирует с Системой, горячился, пытался доказать свою правоту, не понимая, что шансов у него нет.
В конце 50-х Ерохин поставил перед клубом МВТУ амбициозную цель: сделать траверс п. Победы большим коллективом, доказать свои высокие потенции руководителям альпинизма. В дальнейшем он планировал организовать экспедицию на Эверест.
В экспедицию на Победу 1958 выехал весь дееспособный коллектив клуба, всего более 40 человек, а также двое участников, навязанных Федерацией Альпинизма в нагрузку. Не буду называть их по имени, потому что не о них речь, а в соответствии с возрастом буду называть их «Пожилыми». Во время восхождения у одного из «Пожилых» кончились силы, неподалёку от вершины. В отличие от китайцев, (на Эвересте), наши альпинисты партсобрания не собирали, и выбившегося из сил не оставляли на снегу для ожидания своей судьбы и остальной группы. Его стали спускать вниз с сопровождающими.
На вершину из-за этого взошли не все. Когда «Пожилой» попросил, чтобы его включили в список покоривших вершину, вопрос обсуждался на общем собрании группы, которое единогласно решило включить его в список, а заодно и тех, кто его спускал вниз, поскольку до вершины оставалось совсем немного. Команде присудили первое место в чемпионате СССР в классе траверсов.
Потом в Москве кто-то рассказал про эту маленькую хитрость, разразился скандал, а при разбирательстве в ФА «Пожилые» обвинили Ерохина в подлоге, припомнили и другие мелкие нарушения. Система устроила показательную порку. Восходителей наказали, все планы, надежды на Эверест рухнули, и следующий сезон Игорь провел «на скамейке запасных» вдали от гор. Зато в марте 1960 в значительной степени для того, чтобы доказать недоброжелателям, что он не сломлен, Ерохин со своей группой идет на первый зимний траверс Домбай-Ульгена. Идёт с рекордной скоростью, «паровозиком», и на «психологической стенке» происходит непоправимое: четверо замыкающих из общей связки в шесть человек, включая Ерохина, срываются и погибают, оставив в качестве свидетеля случившегося только лопнувший обрывок верёвки.
Так трагически заканчивается борьба между Системой и молодым лидером, пользовавшимся мистификацией для создания себе хотя бы минимальных шансов в этой неравной борьбе. «Паровозик» надолго запретили… Как бы ни были велики мои симпатии к И. Ерохину, ясно, что «традиционалисты», защищавшие классические методы восхождений, действовали в полном соответствии с правилами и не могли поступать иначе. В этой истории нет победителей и повергнутых преступников.
Лев Мышляев специализировался на стенных маршрутах и был одним из зачинателей этой разновидности альпинизма. В 1958 за СЗ стену Ушбы он получил первую золотую медаль в чемпионате СССР в технически-сложном классе. В 1959, собирая новую команду, по рекомендации А.Г. Овчинникова он пригласил в горы О.С. Космачева, который был классным скалолазом, а в 1958 в команде И. Ерохина взошел на п. Победы. В 1959 Мышляев с Космачевым уже вместе получили золотые медали за С стену Чатына.
Космачёв Олег Семёнович
В 1960 произошел первый сбой в их спортивной биографии. Под Западную стену Ушбы вышла большая группа альпинистов, но на восхождение пошла только двойка: Мышляев и Космачев, т.к. другие спортсмены были подготовлены хуже. В ФА это сочли за нарушение условий соревнований и, несмотря на прекрасный маршрут, не дали даже призового места. А потом Космачева за несчастный случай в его команде – перелом руки одного из участников - отстранили на два года от участия в чемпионате. В этих фактах явно просвечивает некоторая предвзятость судейства.
Пойти в горы вместе им удалось только в 1963. Команда Мышляева хотела сделать пять вершин 5б перед основным восхождением на Ушбу. Это – дань благодарности Юрию Мельникову, помогавшему Мышляеву в предыдущем году с организацией экспедиции на Южную стену п. Коммунизма. Мельникову не хватало этих восхождений для получения звания МС СССР. 14 июля произошло ЧП. Двойка Космачев – Тимохин преодолела карниз и вышла на гребень Чатына. В этот момент карниз рухнул и сбросил в пропасть оставшихся шестерых человек команды, включая Мышляева и Мельникова. Может вторая половина дня в этом месте опаснее раннего утра, а может гора просто вздрогнула, - неизвестно.
О скоростном альпинизме спорили и спорят до сих пор, но никто не сомневается в том, что команды МВТУ ходили быстро благодаря хорошей подготовке. Выкуренная сигарета в экспедиции Ерохина была также невозможна, как в экспедиции Мышляева выпитый стакан водки. Сейчас всё чаще сложные маршруты проходятся малыми группами (двойками или даже соло), в которых мала вероятность появления «слабого звена», и в этой тенденции видится влияние опыта И. Ерохина и Л. Мышляева.
Ерохин и Мышляев, несмотря на мистификации, вошли в историю альпинизма как блестящие спортсмены-энтузиасты, навсегда оставшиеся молодыми. Скажу честно, что, глядя на себя в зеркало, в свои годы, я иногда завидую им, и в памяти встают слова А. Городницкого: «Так маршал сказал перед битвой, насмешливо глядя в трюмо: Гусар, в тридцать лет не убитый, уже не гусар, а дерьмо».
В горном туризме борьба энтузиастов с Системой была не менее острой. Широко известна эпопея Е. Завьялова, ходившего в запале борьбы с Системой на п. Победы в одиночку в 1978 в обход пограничников, потому что район был закрыт из-за напряженных отношений с Китаем. По рассказам Е. Завьялова, 22 августа он взошел на пик, взял с вершины доказательства успешного восхождения китайских альпинистов в 1976 – портрет Мао Цзедуна и спортивный вымпел, и благополучно спустился вниз. 26 августа он сдался пограничникам, которые его оштрафовали за нарушение погранрежима и конфисковали китайские раритеты.
Подвиг – беспримерный, что и говорить. Но в 2005 на л. Звездочка случайно нашли под камнем записку Е. Завьялова, в которой он пишет с сожалением, что 21 августа ему пришлось отступить с высоты 6500 из-за недостатка бензина. И тут оказывается, что никаких объективных доказательств покорения Победы не существует. Конфискованные пограничниками китайские раритеты никто не видел. Хранятся ли они в пограничных архивах или музее – неизвестно. Попытки связаться с Евгением, переехавшим из Петербурга в Москву, результатов не дали.
На сайте mountein.ru появилось интервью с женой Евгения, в котором она объясняет, что записка – это мистификация, написанная Евгением в качестве алиби на случай, если его будут сажать в тюрьму за «незаконное» восхождение.
Возникает вопрос: стоит ли выяснять истину? Даже, если Завьялов не взошел на вершину, одиночный проход на л. Звёздочка через перевалы мимо пограничников и подъём на мульду 6500 – мероприятие не для слабонервных. Пусть лучше его имя останется в истории как символ целеустремлённости к Победе.
Ещё один случай. Первая советская экспедиция на Эверест в 1982. Балыбердин – бесспорный лидер, первый советский покоритель Эвереста. А был ли на вершине его напарник Э. Мысловский? Мнения не однозначны. Известно, что накануне он перевернулся на стене, упустил рюкзак и с трудом добрался до штурмового лагеря по перилам, навешенным Балыбердиным.
В решающий следующий день он шел по снежно-ледовому гребню без кошек, что существенно снижает шансы достичь цели, если не сводит их к нулю. Известно, как с вершины Балыбердин докладывал в базовый лагерь, что Мысловский находится в полутора часах хода до вершины.
Прошел ли он этот свой полуторачасовой путь, или вернулся в штурмовой лагерь, не дойдя до вершины, - вот в чем вопрос. Многие считают, что он не мог дойти в том состоянии, в котором находился. А фотография на вершине – фальсификация. Не будем копаться в домыслах. Представитель славного альпклуба МВТУ и президент ФА (с 2002) заслуживает уважения в любом случае.
Некоторые особенности в явлении мистификаций возникли с популяризацией соло-восхождений. Если при коллективном восхождении есть хоть какие-то свидетели, то при соло восхождении свидетелей нет в принципе. Некоторые солисты научились фотографировать себя, закрепляя фотоаппарат на ледорубе, как это делал Р. Месснер, но не все же такие умельцы. Некоторые ходят в горы для себя, а не для прессы.
Например, Миша Салеки из Германии взошел, по его словам, на Чо-Ойю в 2008. Немецкая альпинистская общественность ему не поверила, но серьёзных доказательных аргументов не оказалось у обеих сторон. Позже он пробовал пройти соло Западный гребень Эвереста, но там его тоже никто не видел.
Или известный альпинист Томо Чесен из Словении. В августе 1986 он побывал соло на левом контрфорсе ЮВ ребра К-2. Факт восхождения вызвал сомнения ввиду отсутствия свидетелей и фотографий, хотя в некоторых источниках этот путь и называется маршрутом Чессена. Следует отметить, что Чессен не утверждал, что ходил на вершину. Сказал, что это ему не важно! Прошел красивый маршрут, и – вниз по классическому маршруту (где его тоже никто не видел, хотя там было много народу).
В 1989 аналогичная ситуация сложилась на Жанну. Он ушел из базового лагеря, куда прибыл с двумя спутниками, в одиночку, а через полтора дня вернулся, сказав, что прошел стену. На маршруте его никто не видел, а фотографий у него снова не было.
В 1990 прошел Южную стену Лхоцзе с двумя ночевками на подъеме и одной на спуске. На маршруте его никто не видел, фотографии с маршрута и с вершины были. Однако через год выяснилось, что снимки были взяты Чессеном у Виктора Грошеля, участника югославских экспедиций на Лхоцзе 81-го и 89-го годов, и выданы им за свои. Странным выглядит факт, что он не взял на стену газовую горелку, а взял трехлитровый термос с кофе?!
Таковы лишь некоторые факты и ситуации. Как к этому относиться? Кажется очевидным, что мистификации были, есть и будут, пока существует заочное соревнование за покорение вершин, за престиж. Зачастую спортсменов толкают на нарушения этических правил условия, в которых они живут. Можно мечтать о честных соревнованиях по справедливым правилам, но реально ли это? К каждой группе в горах офицера связи не приставишь, и где гарантия их непредвзятости? Пока близки к объективности судейства только скалолазы. А куда же деваться простому человеку, который не хочет ни с кем соревноваться, которому нравятся горы, и который хочет жить по правде?
Если ты не хочешь участвовать в чужих играх, тебя не интересуют соревнования и разряды, то играй на здоровье по своим правилам и лучше, как говорят альпинисты, - в своей песочнице. Другими словами, не мешай организованным альпинистам делать своё дело, а то можно ведь и ледорубом по спине схлопотать. Если и это тебя не останавливает, ты готов выполнить все условия существующих правил для того, чтобы посмотреть или взойти на приглянувшуюся тебе гору, то, возможно, ты человек «не от мира сего», и тогда - флаг тебе в руки! Правила, законы, даже конституции меняются, а жизнь по понятиям, по правде, по совести – вечна!
Из каждого правила бывают исключения. Если ситуация связана с престижем, то всегда есть соблазн и опасность подделки, потому что конкуренция, желание быть первым, знаменитым, заложены в природе человека от сотворения мира, и иногда побеждают моральные ограничения.
Ещё Герострат для того, чтобы прославиться, пошел на аморальное дело – сжег храм. Да и спортсмены на соревнования приходят не для того, чтобы уступать дорогу друг другу и занять последнее место. Мне уже за семьдесят и я много раз участвовал в соревнованиях: кроссах, лыжных гонках, уже в пожилом возрасте – после 60 лет, причем каждый раз клялся сам себе не заводиться, а пробежаться для себя, для удовольствия. Не тут-то было. Спокойствия хватает только до выстрела стартового пистолета. А дальше – глаза на лоб, мысли – только вперёд и напропалую. Не зря, в общем, судьи на соревнованиях едят свой хлеб.
Альпинизм, как ни крути, - это соревнование. За престиж, за разряды, за медали, за то, чтобы сказать: «Я смог сделать то, что не могут другие». С самого зарождения альпинизма борьба за престиж шла рядом с мистификацией. Интересно вспомнить, некоторые эпизоды истории, и попробовать разобраться, как к этому относиться сейчас.
По теме мистификаций в горах читайте также статью: "КОГДА СПОРТСМЕНЫ ЛГУТ...."
Началом альпинизма считается дата 08.08.1786, когда в Шамони. два местных жителя: врач Мишель Паккар и гид Жак Бальма первыми взошли на Монблан.
Так получилось, что Паккар лечил дочку Бальмы и Жак рассказал ему о только что совершенной в компании с другими гидами неудачной попытке восхождения. Все гиды поздно вечером спустились вниз в Шамони, а Жак заночевал на склоне и утром, со свежими силами, разведал приемлемый путь подъёма. М. Паккар уже несколько раз пытался взойти на Монблан, поэтому они быстро поняли друг друга и договорились вместе идти наверх.
Ажиотаж вокруг покорения высочайшей альпийской вершины уже бушевал более четверти века, с тех пор, как Гораций де Соссюр во время своей научной экспедиции в Шамони предложил местным крестьянам (гидам) значительное вознаграждение за восхождение на Монблан. С учетом всех обстоятельств Паккар договорился с самым авторитетным из гостей Шамони – силезским бароном фон Герсдорфом быть свидетелем восхождения, наблюдать за восходителями в подзорную трубу и записывать хронологию событий.
Дальше всё было, как было. На третий день победители спустились в Шамони, Паккар сел писать отчет о восхождении, а Бальма рванул в Женеву к Соссюру рассказывать о восхождении. Через год они повторили восхождение и Соссюра признали первовосходителем на Монблан благодаря его популярности, связям и средствам, а Паккара обвинили, чуть ли не в мошенничестве, несмотря на свидетельства, и установленный им красный флаг на вершине.
Памятник Сасюр и Бальма в Шамони
Бальма получил обещанное вознаграждение и ещё другие награды. Соссюру поставили памятник на центральной площади в Шамони вместе с Бальмой. Паккара забыли. Только через 146 лет справедливость восторжествовала, и в 1932 ему поставили памятник на окраине Шамони
Подробней о этой истории читайте в нашей статье: 8 АВГУСТА 1786 ГОДА ВПЕРВЫЕ НА ВЕРШИНУ МОНБЛАНА СТУПИЛА НОГА ЧЕЛОВЕКА. НО ТОЛЬКО ЛИШЬ ЧЕРЕЗ 140 ЛЕТ БЫЛА ОФИЦИАЛЬНО ПРИЗНАНА ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ ЭТОГО НЕПРОСТОГО И ВЕЛИЧАЙШЕГО ВОСХОЖДЕНИЯ
Не стоит искать злодеев и преступников в этой истории. Все они были первооткрывателями, хотя и не одновременно ступили на вершину. Соссюр имеет большие заслуги в освоении путей на Монблан. 26 лет каждые два года приезжал он в Шамони и организовывал крестьян на поиск путей к вершине, на постройку укрытий в скальных пещерах в случае непогоды или вынужденной ночевки.
Бальма первый нашел дорогу к вершине, а Паккар первым ступил на вершину. Что же касается мистификации, то она расцвела в этой эпопее махровым цветом ради престижа и славы отдельных людей. Здесь были и клевета на первовосходителя Паккара, и наглая ложь про первовосхождение Соссюра.
Такова человеческая натура. История, к счастью, всё расставила на свои места…
Много мистификаций было и в истории покорения кавказских вершин в России. В 1828 легендарный пятитысячник Арарат впервые покорили трое выдающихся восходителей: тартусский профессор и петербургский академик Иоганн Фридрих Паррот, студент Шиман и монах Хачатур Абовян, будущий великий просветитель армянского народа. В течение сентября они совершили три попытки восхождения и только в третьей попытке, когда все сопровождавшие их попутчики из местной элиты разуверились в возможности достижения цели и покинули восходителей, к ним пришел успех.
Однако смелость и упорство принесли победителям не славу, а множество неприятностей. Год спустя главный казначей по имуществу в Армении, И. Шопен, публично усомнился в правдивости Паррота, заявив, что «Взойти на Арарат невозможно, поскольку я сам пробовал и у меня не получилось». Как ни странно этому заявлению был дан ход, и мутная волна клеветы докатилась до Петербурга.
И.Ф. Парроту пришлось добиваться высочайшего царского повеления о расследовании, потому что в России всегда все вопросы решал царь-батюшка. Был устроен допрос свидетелей, однако твердые положительные показания дал только Абовян. Другие свидетели – крестьяне, солдаты – давали показания путаные, ясности не внесли, да, скорее всего, и не могли внести, поскольку никто из них в бинокль не смотрел и людей на Арарате не видел. Сомнения в правдивости Паррота остались.
Иоганн Фридрих Паррот
Только в 1850 полковник Иосиф Ходзько, военный топограф, организовал огромную экспедицию на Арарат и прожил на вершине целую неделю в палатке, занимаясь геодезическими съёмками. Ему удалось обнаружить следы экспедиции Паррота и положить конец сомнениям в его честности. Хорошо, когда восходители оставляют следы на вершинах, а конфликт не выходит за границы одной страны, в данном случае России!
Но бывали споры и с более широкой географией. В 1888 военный топограф Михаил Каземирович Голомбиевский, проводивший топографическую съёмку приэльбрусских ледников собрался по окончании работ повторить штурм Эльбруса, неудавшийся ему в предыдущем году из-за бури. Об этом намерении прослышал барон фон Унгерн-Штернберг и упросил взять его с собой. С пятью казаками они за три дня достигли седловины, где заночевали в третий раз, как всегда без палаток. Сильная буря и метель не дали и на этот раз достигнуть ни одной из вершин. С трудом удалось спуститься между ледниками Терскол и Азау.
Голомбиевский продолжил свои будничные топографические дела, а барон отправился в Нальчик и послал телеграмму в редакцию газеты «Кавказ» и в Географическое общество о том, что лично и победно «побывал на Эльбрусе» и даже открыл неизвестный ранее науке боковой кратер, который в действительности Голомбиевский нанес на свой план годом раньше. Весть о победе дошла до патриарха английского альпинизма Фрешфильда, который вписал в корректуру своей монографии о Кавказе имя барона как одного из покорителей Эльбруса.
Разразился скандал. Было собрано специальное собрание Географического общества. Ожесточённый спор продолжался заполночь. В конце концов, гордый барон, так и не признав себя неправым, заявил в крайнем возбуждении: «Но, черт возьми, трудно определить, где собственно начинается и где кончается вершина горы!». Дружный смех зала стал окончанием спора, а выражение «побывать на Эльбрусе» и сейчас используется иногда для обозначения посещения пивного бара на верхней станции подвесной канатной дороги на склоне горы.
Конечно, из книги Фрешфильда слово о лжепокорителе Эльбруса не выкинешь, но кто её, эту книжку читает сейчас…? Да и взойти на перемычку Эльбруса в позапрошлом веке тоже мог далеко не каждый. Поэтому не будем судить барона слишком строго за преувеличение своих подвигов после того, как степень этого преувеличения точно установлена.
К сожалению, так точно установить истину удаётся не всегда. Вот два самых известных случая в мировом альпинизме. В 1928 на Памире после окончания основных работ Советско-Германской экспедиции трое участников: немецкие альпинисты Э. Альвейн, К. Вин и австриец Е. Шнейдер решили взойти на пик Ленина. Это были сильнейшие альпинисты Германии. Они с проводниками-киргизами и вьючными лошадьми прошли с южной стороны пика к леднику Саукдара под перевал Крыленко, тогда ещё безымянный, и разбили там лагерь 5200.
Дальнейшее описание восхождения известно с их слов и многократно изложено в печати. Уже без носильщиков, они с бивачным снаряжением и двухдневным запасом продуктов поднялись на седловину 5820. В какой стороне вершина, они не знали и на второй день утром пошли на восток – не в ту сторону. С высоты 6100 они увидали главную вершину хребта в другой стороне, на западе, им пришлось вернуться и ещё раз переночевать на перемычке. Для акклиматизации это хорошо, но продуктов было маловато.
На третий день, 25 сентября в 8 часов 20 минут они начали подъём по восточному гребню пика Ленина, оставив палатку на перемычке.
К 12 часам они вышли на самостоятельно выраженное плечо гребня (6650), несмотря на мороз и необходимость на остановках отогревать ноги в палатке-мешке. На высоте 6900 были оставлены тяжелые рюкзаки, после чего борьба шла за каждый метр. Остановки следовали всё чаще, и, наконец, через каждый десяток метров усталые альпинисты вынуждены были садиться на снег. Постепенно у них стала пропадать чувствительность пальцев ног. На последних 150 м подъёма к вершине крутизна склона составляла 55 градусов и в 3часа 30 минут дня Альвейн, Шнейдер и Вин достигли высшей точки пика. Весь подъём от седла до вершины занял 7 часов 10 минут, а средняя скорость составила 150 - 200 метров в час. На маршруте, видимо, был хороший наст.
Вниз к палатке они спустились в 5 часов 45 минут. Поздно вечером альпинисты пришли в лагерь 5200, поставили палатку и уснули. Только утром они убедились, что ноги обморожены, с большими трудностями добрались до лошадей, доставивших их в Алтын-мазар. После этого их отправили в Ош, где они долгое время проходили курс лечения.
Известие о покорении пика Ленина вызвало неоднозначную реакцию советской общественности. Высказывались сомнения в его истинности потому, что альпинисты не оставили никаких следов на вершине, не сделали фотографий в условиях ясной погоды, хотя несли с собой фотоаппарат, не сложили тур. Говорилось о незначительной научной ценности этого похода, об отсутствии новых географических данных. Ясно, что яблоком раздора был вопрос престижа.
Почему в описании присутствует крутизна заключительного участка подъёма, но не упоминается о том, что вершина представляет собой ровное огромное поле, на которое можно прыгать с парашютом и на котором можно играть в футбол? Это не могло не запомниться. Вопросы оставались, естественным было предположение, что альпинисты не дошли до вершины и ничего этого не видели. Тем более что на следующий год Н.В. Крыленко по тому же маршруту двигался со скоростью в 2,5 раза медленнее. Даже, если учесть что его подъём проходил по глубокому свежему снегу, а спортивная форма у государственного чиновника (генерального прокурора СССР), даже учитывая его исключительные волевые качества, не могла быть такой же блестящей, как у сильнейших альпинистов Германии, разница в темпе движения огромная.
Сомнения советских специалистов: В.М. Абалакова, Д.М. Затуловского встретили резкие возражения в литературе Германии и Швейцарии. Такие дискуссии продолжались десятилетиями, люди делились на верующих в факт восхождения и сомневающихся, а жизнь тем временем проявляла некоторые дополнительные детали и особенности.
В 1957 ташкентский альпинист В.А. Эльчибеков случайно нашел среди камней на южном краю вершины п. Ленина металлическую оправу солнцезащитных очков иностранного происхождения. Как попала она туда через железный занавес? Верующие присовокупили этот факт к своим аргументам. Наконец, в 1967 был проведен следственный эксперимент.
Австрийский альпинист Р. Вальтер, выйдя утром из лагеря на перевале Крыленко, за один день дошел без посторонней помощи до вершины и вернулся обратно в лагерь. Этим он доказал физическую реализуемость того, на что претендуют первопроходцы. И хотя это случилось через сорок лет, в других условиях и с другим снаряжением, большинство верующих стало абсолютным. В конце концов, строить каменный тур, фотографироваться на вершине и т.д., - это скорее условности для агрессивного общества с высокой степенью конкуренции.
В то же время нет сомнений в том, что три альпиниста, ходившие в 1928 на п. Ленина своим морально-волевым настроем на победу многократно преумножили свои физические силы и израсходовали их сверх предела. Они совершили подвиг, заслуживают уважения и своего места в истории, даже если и не дошли нескольких метров до вершины.
Второй похожий случай произошел при первом восхождении на Эверест с севера в 1960. За ним стоит могучее государство – Китайская народная республика, которое, мобилизовав всю альпинистскую мощь, доставило снаряжение и лидеров до высоты 7600. Но дальше всё как всегда. Кадры решают всё. Руководитель штурма Ши Чжань-чунь, три опытных альпиниста: Ван Фу-чжоу, Цюй Инь-хуа и тибетский парень с железным здоровьем и «тремя легкими» Гоньпо. На высоте 8500 – последний штурмовой лагерь, в котором остаётся руководитель для связи и на случай «мало ли что».
Дальше вверх идут четверо, темп невысокий, берегут кислород, с которым где-то просчитались. Безразлично, плохо соображая из-за кислородного голода, проходят мимо сенсационной находки - мумифицированного трупа Ирвина или Мэллори, погибших здесь 36 лет назад. Подходят к знаменитой скале второй ступени. Здесь – ключевой момент восхождения. Лю Ляньмань приседает на корточки, Цюй Иньхуа встает ему на плечи и по живой лестнице преодолевает скалу. За ним по верёвке поднимаются другие. Но Лю Ляньмань не выдерживает сверхнагрузки, темп совсем падает. Надвигается ночь с морозом под тридцать.
И тогда трое китайских альпинистов проводят партийное собрание коммунистов с участием беспартийного Гоньпо с единственным вопросом: вперёд и вверх или назад в лагерь? Фактически решается судьба восхождения. Решение принимается единогласно: продолжить восхождение, оставив обессилевшего Лю Ляньманя ждать их на высоте 8700 с вероятностью не дождаться. Он отдал тройке свой последний кислородный баллон и лёг на снег умирать.
Через час на высоте 8800 кончился кислород – страшное дело, без кислорода они идти не могли. Оставалось 50 м . по высоте до вершины. И тогда они поползли по снегу вверх. Последнюю ледяную ступеньку высотой полтора метра на один крюк они преодолевали два часа. При этом, забивая крюк, Ван Фучжоу уронил рукавицу, и рука тут же потеряла чувствительность.
В 4 часа 20 минут по пекинскому времени трое на вершине с трудом встали на колени и с ещё большим трудом поднялись в полный рост. Им было не до фотографий, каменных туров или других доказательств в этом первом ночном и безкислородном восхождении.
На обратном пути они разбудили умиравшего «в тепле и уюте», как ему казалось, Лю Ляньманя и начали мучительный спуск к лагерю 8500, где их ждал руководитель, пожертвовавший своим восхождением, чтобы теперь спасти товарищей: трех обмороженных китайцев и одного предельно уставшего, но здорового тибетца…
А потом был скепсис западного альпинизма: «Где был офицер связи, почему нет фотографий? Скорее всего, они не дошли до вершины и т.д.». И если многое можно списать на ночные условия и китайскую специфику с офицером связи только для иностранцев, то какой-нибудь невесомый телескопический, ввинчивающийся в лёд штырь с китайским вымпелом, государство явно могло бы изготовить для доказательства победы, если бы планировало успех. Ведь смогло же оно через несколько лет с помощью альпинистов доставить и установить на Эвересте металлическую треногу в доказательство своего могущества! В любом случае китайские альпинисты в 1960 совершили подвиг и заслуживают своей славы и преклонения.
Ясно, что эти два случая связаны с перегрузками восходителей. За пределом человеческих сил с людьми случаются всякие чудеса. Но хватит обсуждать недоказанные подвиги альпинистов, вернёмся к мистификациям.
Горы всегда были тайными путями для контрабандистов и для агентов спецслужб. Многие, наверное, помнят эпизод из кинофильма «Семнадцать мгновений весны» про то, как доктор Шлаг идет из фашистской Германии через альпийский перевал по заданию Штирлица на переговоры с представителями антигитлеровской коалиции. Вряд ли подобный вояж на переговоры можно было сделать по проезжей дороге.
А вот история из недавнего прошлого. Немец Фриц Штамбергер – горнолыжник и альпинист. С начала 60-х годов переезжает в США, работать инструктором в г. Аспен (Колорадо). В 1962 едет в одиночку в экспедицию на высшую вершину Гиндукуша Тирич-Мир (7706). При попытке пройти новый маршрут попадает в лавину, но спасается, добравшись до лагеря другой экспедиции, где ему оказывают помощь. В 1964 неудачная экспедиция на Чо-Ойю. Два человека погибли, а Штамбергер с шерпом спаслись и утверждали, что покорили вершину, но им не поверили. Кстати, с вершины он спустился на лыжах (возможно, впервые в мире с восьмитысячника). Летом 1975 уехал один на Тирич-Мир и исчез без всяких следов. Что с ним произошло, остается загадкой.
Фриц Штамбергер
Его жена Пеннингтон, в соавторстве со своим новым мужем, уже в 90-е годы выпускает книгу о нём под названием «Муж, любовник, шпион: истинная история». В ней утверждается, что Фриц был профессиональным разведчиком, работавшим на ЦРУ. Авторы получили в КГБ информацию о том, как Штамбергер выполнял секретную миссию, и что он был убит и похоронен в Афганистане. А вовсе не погиб на восхождении. Такая история, хотя и связана с мистификацией, но тяготеет скорее опять к героизму, потому что делалась в государственных интересах.
Но бывали мистификации и в более прозаических обстоятельствах. Дело в том, что в нашем альпинизме и в горном туризме в советское время действовала система жёстких правил, регулировавших чуть ли не каждый шаг в горах. По этим правилам выдавались бесплатные путёвки в лагеря, оформлялись спортивные разряды, финансировались экспедиции, разыгрывались призовые места, медали в соревнованиях, включая чемпионаты СССР.
Жесткость правил несколько компенсировалась необязательностью их исполнения вдали от судейского ока, а соревнования за разряды, количество восхождений, руководств, первопроходов иногда приводили к искажениям действительных событий, припискам в отчетах и другим мистификациям.
Например, если в горном походе разбить базовый лагерь в долине перед хребтом и сходить в разведку на два или даже на четыре перевала в этом хребте, то потом в отчете можно представить правдивую историю о линейном, вернее зигзагообразном походе через четыре перевала вдоль хребта. Отсутствие некоторых ключевых фотографий всегда можно объяснить плохой погодой и малой видимостью. Требование о минимальном составе группы в шесть человек нарушалось, чуть ли не в каждом втором походе, особенно в невысоких категориях сложности. Известны случаи и сложных путешествий малыми группами. Особенно этим отличался известный спортсмен 70-х годов прошлого века Алексей Выдрик, совершивший ряд сложных походов группой 2-3 человека.
А ещё в 60-х годах прошлого века у туристов были правила, требовавшие подтверждать прохождение простого маршрута отметками маршрутных листов в почтовых отделениях, сельсоветах и других официальных учреждениях, которые толком не понимали, чего от них хотят эти пришлые люди. Классическим способом мистификации таких «походов для галочки» были пробежки в выходные дни от начала маршрута до нужного почтового отделения, а в следующие выходные – от конца маршрута до другой сельской почты, и маршрут «пройден», через месяц можно идти в настоящий сложный поход.
Ещё «маленькими хитростями» туристов были маршруты через перевалы вблизи красивых вершин, и не запланированные восхождения на эти вершины. Лично замешанный в подобном плановом обмане, должен сказать, что такое восхождение на п. Коммунизма в 1977 кончилось у нас трагически, и я до сих пор не понимаю, почему остался живым.
Аналогичные истории случались и у альпинистов. Если несколько групп с разных сторон подходят одновременно к предвершинному гребню, то последние пару веревок по этому гребню они иногда «прощали» друг другу и выпускали наверх одну связку, а остальные только обменивались записками «с вершины».
Долгие годы в СССР проводился чемпионат по альпинизму, причем соревнования были заочными, сравнивались результаты по отчетам, то есть по бумагам, картинкам, фотографиям. А, как известно, бумага терпит всё. И если судьи не видели лично маршрута, то в отчете можно нарисовать такого…
На сайте журнала «ProXtreme» (Крым, Симферополь) МС СССР по альпинизму Дмитрий Журавский в 2007 рассказал, как сам был свидетелем случая, когда ключевые фотографии висящих ночевок и прохождения карнизов для отчёта о высотном восхождении где-то на Памире снимались в скальном карьере пригородной зоны за Тетеревом. А сколько было подобных случаев, не удостоившихся публикации, - не сосчитать.
Когда такие мелкие хитрости применяли рядовые группы, это сходило с рук. Но в альпинистской элите, где конкуренция была жестокая, иногда вспыхивали громкие скандалы. Существовало даже мнение, что без вранья и потери дружеских взаимоотношений нельзя участвовать в чемпионате СССР по альпинизму. Не случайно А.Г. Овчинников, выдающийся альпинист, тренер и просто ученый-профессор, ни разу не был чемпионом в качестве руководителя. В то же время клуб альпинистов МВТУ им. Баумана, к которому он имел непосредственное отношение, явно выделялся в борьбе с консервативной системой устоявшихся правил альпинизма в стране в 50-е и 60-е годы прошлого века. Главной идеей клуба было внедрение скоростного альпинизма, а главными двигателями идеи – два выдающихся альпиниста: Игорь Ерохин и Лев Мышляев.
И. Ерохин, МС СССР, молодой лидер альпклуба МВТУ, проповедовал скорость при восхождениях, в частности так называемый «паровозик», и конкурировал с апологетами альпинизма. Он был исключительно популярен. Даже я, мало чего понимавший в то время в альпинизме, знал песню, называвшуюся Ерохинской: «Я уезжаю, и ты провожаешь взглядом последний вагон…».
Скорее всего, он не задумывался о том, что конкурирует с Системой, горячился, пытался доказать свою правоту, не понимая, что шансов у него нет.
В конце 50-х Ерохин поставил перед клубом МВТУ амбициозную цель: сделать траверс п. Победы большим коллективом, доказать свои высокие потенции руководителям альпинизма. В дальнейшем он планировал организовать экспедицию на Эверест.
В экспедицию на Победу 1958 выехал весь дееспособный коллектив клуба, всего более 40 человек, а также двое участников, навязанных Федерацией Альпинизма в нагрузку. Не буду называть их по имени, потому что не о них речь, а в соответствии с возрастом буду называть их «Пожилыми». Во время восхождения у одного из «Пожилых» кончились силы, неподалёку от вершины. В отличие от китайцев, (на Эвересте), наши альпинисты партсобрания не собирали, и выбившегося из сил не оставляли на снегу для ожидания своей судьбы и остальной группы. Его стали спускать вниз с сопровождающими.
На вершину из-за этого взошли не все. Когда «Пожилой» попросил, чтобы его включили в список покоривших вершину, вопрос обсуждался на общем собрании группы, которое единогласно решило включить его в список, а заодно и тех, кто его спускал вниз, поскольку до вершины оставалось совсем немного. Команде присудили первое место в чемпионате СССР в классе траверсов.
Потом в Москве кто-то рассказал про эту маленькую хитрость, разразился скандал, а при разбирательстве в ФА «Пожилые» обвинили Ерохина в подлоге, припомнили и другие мелкие нарушения. Система устроила показательную порку. Восходителей наказали, все планы, надежды на Эверест рухнули, и следующий сезон Игорь провел «на скамейке запасных» вдали от гор. Зато в марте 1960 в значительной степени для того, чтобы доказать недоброжелателям, что он не сломлен, Ерохин со своей группой идет на первый зимний траверс Домбай-Ульгена. Идёт с рекордной скоростью, «паровозиком», и на «психологической стенке» происходит непоправимое: четверо замыкающих из общей связки в шесть человек, включая Ерохина, срываются и погибают, оставив в качестве свидетеля случившегося только лопнувший обрывок верёвки.
Так трагически заканчивается борьба между Системой и молодым лидером, пользовавшимся мистификацией для создания себе хотя бы минимальных шансов в этой неравной борьбе. «Паровозик» надолго запретили… Как бы ни были велики мои симпатии к И. Ерохину, ясно, что «традиционалисты», защищавшие классические методы восхождений, действовали в полном соответствии с правилами и не могли поступать иначе. В этой истории нет победителей и повергнутых преступников.
Лев Мышляев специализировался на стенных маршрутах и был одним из зачинателей этой разновидности альпинизма. В 1958 за СЗ стену Ушбы он получил первую золотую медаль в чемпионате СССР в технически-сложном классе. В 1959, собирая новую команду, по рекомендации А.Г. Овчинникова он пригласил в горы О.С. Космачева, который был классным скалолазом, а в 1958 в команде И. Ерохина взошел на п. Победы. В 1959 Мышляев с Космачевым уже вместе получили золотые медали за С стену Чатына.
Космачёв Олег Семёнович
В 1960 произошел первый сбой в их спортивной биографии. Под Западную стену Ушбы вышла большая группа альпинистов, но на восхождение пошла только двойка: Мышляев и Космачев, т.к. другие спортсмены были подготовлены хуже. В ФА это сочли за нарушение условий соревнований и, несмотря на прекрасный маршрут, не дали даже призового места. А потом Космачева за несчастный случай в его команде – перелом руки одного из участников - отстранили на два года от участия в чемпионате. В этих фактах явно просвечивает некоторая предвзятость судейства.
Пойти в горы вместе им удалось только в 1963. Команда Мышляева хотела сделать пять вершин 5б перед основным восхождением на Ушбу. Это – дань благодарности Юрию Мельникову, помогавшему Мышляеву в предыдущем году с организацией экспедиции на Южную стену п. Коммунизма. Мельникову не хватало этих восхождений для получения звания МС СССР. 14 июля произошло ЧП. Двойка Космачев – Тимохин преодолела карниз и вышла на гребень Чатына. В этот момент карниз рухнул и сбросил в пропасть оставшихся шестерых человек команды, включая Мышляева и Мельникова. Может вторая половина дня в этом месте опаснее раннего утра, а может гора просто вздрогнула, - неизвестно.
О скоростном альпинизме спорили и спорят до сих пор, но никто не сомневается в том, что команды МВТУ ходили быстро благодаря хорошей подготовке. Выкуренная сигарета в экспедиции Ерохина была также невозможна, как в экспедиции Мышляева выпитый стакан водки. Сейчас всё чаще сложные маршруты проходятся малыми группами (двойками или даже соло), в которых мала вероятность появления «слабого звена», и в этой тенденции видится влияние опыта И. Ерохина и Л. Мышляева.
Ерохин и Мышляев, несмотря на мистификации, вошли в историю альпинизма как блестящие спортсмены-энтузиасты, навсегда оставшиеся молодыми. Скажу честно, что, глядя на себя в зеркало, в свои годы, я иногда завидую им, и в памяти встают слова А. Городницкого: «Так маршал сказал перед битвой, насмешливо глядя в трюмо: Гусар, в тридцать лет не убитый, уже не гусар, а дерьмо».
В горном туризме борьба энтузиастов с Системой была не менее острой. Широко известна эпопея Е. Завьялова, ходившего в запале борьбы с Системой на п. Победы в одиночку в 1978 в обход пограничников, потому что район был закрыт из-за напряженных отношений с Китаем. По рассказам Е. Завьялова, 22 августа он взошел на пик, взял с вершины доказательства успешного восхождения китайских альпинистов в 1976 – портрет Мао Цзедуна и спортивный вымпел, и благополучно спустился вниз. 26 августа он сдался пограничникам, которые его оштрафовали за нарушение погранрежима и конфисковали китайские раритеты.
Подвиг – беспримерный, что и говорить. Но в 2005 на л. Звездочка случайно нашли под камнем записку Е. Завьялова, в которой он пишет с сожалением, что 21 августа ему пришлось отступить с высоты 6500 из-за недостатка бензина. И тут оказывается, что никаких объективных доказательств покорения Победы не существует. Конфискованные пограничниками китайские раритеты никто не видел. Хранятся ли они в пограничных архивах или музее – неизвестно. Попытки связаться с Евгением, переехавшим из Петербурга в Москву, результатов не дали.
На сайте mountein.ru появилось интервью с женой Евгения, в котором она объясняет, что записка – это мистификация, написанная Евгением в качестве алиби на случай, если его будут сажать в тюрьму за «незаконное» восхождение.
Возникает вопрос: стоит ли выяснять истину? Даже, если Завьялов не взошел на вершину, одиночный проход на л. Звёздочка через перевалы мимо пограничников и подъём на мульду 6500 – мероприятие не для слабонервных. Пусть лучше его имя останется в истории как символ целеустремлённости к Победе.
Ещё один случай. Первая советская экспедиция на Эверест в 1982. Балыбердин – бесспорный лидер, первый советский покоритель Эвереста. А был ли на вершине его напарник Э. Мысловский? Мнения не однозначны. Известно, что накануне он перевернулся на стене, упустил рюкзак и с трудом добрался до штурмового лагеря по перилам, навешенным Балыбердиным.
В решающий следующий день он шел по снежно-ледовому гребню без кошек, что существенно снижает шансы достичь цели, если не сводит их к нулю. Известно, как с вершины Балыбердин докладывал в базовый лагерь, что Мысловский находится в полутора часах хода до вершины.
Прошел ли он этот свой полуторачасовой путь, или вернулся в штурмовой лагерь, не дойдя до вершины, - вот в чем вопрос. Многие считают, что он не мог дойти в том состоянии, в котором находился. А фотография на вершине – фальсификация. Не будем копаться в домыслах. Представитель славного альпклуба МВТУ и президент ФА (с 2002) заслуживает уважения в любом случае.
Некоторые особенности в явлении мистификаций возникли с популяризацией соло-восхождений. Если при коллективном восхождении есть хоть какие-то свидетели, то при соло восхождении свидетелей нет в принципе. Некоторые солисты научились фотографировать себя, закрепляя фотоаппарат на ледорубе, как это делал Р. Месснер, но не все же такие умельцы. Некоторые ходят в горы для себя, а не для прессы.
Например, Миша Салеки из Германии взошел, по его словам, на Чо-Ойю в 2008. Немецкая альпинистская общественность ему не поверила, но серьёзных доказательных аргументов не оказалось у обеих сторон. Позже он пробовал пройти соло Западный гребень Эвереста, но там его тоже никто не видел.
Или известный альпинист Томо Чесен из Словении. В августе 1986 он побывал соло на левом контрфорсе ЮВ ребра К-2. Факт восхождения вызвал сомнения ввиду отсутствия свидетелей и фотографий, хотя в некоторых источниках этот путь и называется маршрутом Чессена. Следует отметить, что Чессен не утверждал, что ходил на вершину. Сказал, что это ему не важно! Прошел красивый маршрут, и – вниз по классическому маршруту (где его тоже никто не видел, хотя там было много народу).
В 1989 аналогичная ситуация сложилась на Жанну. Он ушел из базового лагеря, куда прибыл с двумя спутниками, в одиночку, а через полтора дня вернулся, сказав, что прошел стену. На маршруте его никто не видел, а фотографий у него снова не было.
В 1990 прошел Южную стену Лхоцзе с двумя ночевками на подъеме и одной на спуске. На маршруте его никто не видел, фотографии с маршрута и с вершины были. Однако через год выяснилось, что снимки были взяты Чессеном у Виктора Грошеля, участника югославских экспедиций на Лхоцзе 81-го и 89-го годов, и выданы им за свои. Странным выглядит факт, что он не взял на стену газовую горелку, а взял трехлитровый термос с кофе?!
Таковы лишь некоторые факты и ситуации. Как к этому относиться? Кажется очевидным, что мистификации были, есть и будут, пока существует заочное соревнование за покорение вершин, за престиж. Зачастую спортсменов толкают на нарушения этических правил условия, в которых они живут. Можно мечтать о честных соревнованиях по справедливым правилам, но реально ли это? К каждой группе в горах офицера связи не приставишь, и где гарантия их непредвзятости? Пока близки к объективности судейства только скалолазы. А куда же деваться простому человеку, который не хочет ни с кем соревноваться, которому нравятся горы, и который хочет жить по правде?
Если ты не хочешь участвовать в чужих играх, тебя не интересуют соревнования и разряды, то играй на здоровье по своим правилам и лучше, как говорят альпинисты, - в своей песочнице. Другими словами, не мешай организованным альпинистам делать своё дело, а то можно ведь и ледорубом по спине схлопотать. Если и это тебя не останавливает, ты готов выполнить все условия существующих правил для того, чтобы посмотреть или взойти на приглянувшуюся тебе гору, то, возможно, ты человек «не от мира сего», и тогда - флаг тебе в руки! Правила, законы, даже конституции меняются, а жизнь по понятиям, по правде, по совести – вечна!
