Tre Cime Di Lavaredo в Доломитах, Италия.
Кому не известно состояние полудремы? Ты лежишь в кровати, еще не спишь, но уже не бодрствуешь. Это беспокойное ворочанье с одного бока на другой. Холодный пот… Беззаботный сон превращается в бессонную муку. Время, бегущее в нормальной жизни с неудержимой скоростью, вдруг останавливается и стрелки часов прилипают к циферблату. Спустя вечность ты бросаешь взгляд на часы, а стрелка сдвинулась всего на час. Тысяча мыслей идут по кругу, не могут найти выхода из головы, сплошная бесполезная ахинея. В ночь перед сдачей диплома я всю ночь во сне, точнее в кошмарах, решал в уме задачки по термодинамике и квантовой механике. В ночь перед большой горой в голове всплывает старый, ужасный, но знакомый кошмар: ты стоишь на мизерах, силы уходят, вниз ты уже не можешь, вверх ты тоже не можешь, ужас заполняет твой разум и ты ощущаешь приближение фатального мгновения срыва…
Часто со мной случалось, что идеи моих будущих проектов рождались в глубине подсознания, росли в моей душе, крепли и приближались к стадии созревания. Они не беспокоили мое воображение, они не приходили ко мне в снах, они проходили некий процесс эволюции, параллельно к моей реальной жизни. Но только до того момента, пока я не вытаскивал их из глубин подсознания. В эту секунду для меня менялось все! Это больше не проект, который когда-нибудь найдет свое воплощение, нет — он превращался в конкретный, реальный сценарий, который надо отработать по нотам. Превратившись в ЖИЗНЬ, он охватывал все пространство вокруг и вытеснял из моей сферы интересов абсолютно все. Он заволакивал мой горизонт и стоял перед моими глазами, кристально четко и ясно, со всеми своими опасностями и рисками. Адреналин заполняет кровь, спокойный сон уступает место бессоннице, кошмары превращают каждую ночь в испытание.
В ночь на 1 августа 2002 года в предрассветный час я ворочался с богу на бок, не в состоянии сомкнуть глаза. Смыкая ресницы, я сразу погружался в северную стену Чима Гранде ди Лаваредо. Настоящий кошмар. Бессонница на парковке у приюта Ауронцо с южной стороны Лаваредо. В который раз переворачиваюсь с одного бока на другой в своем тесном спальном мешке на заднем сидении автомобиля. Разговоры, нет, дискуссии с самим собой — пытаюсь уговорить себя, что смогу ЭТО сделать. Уговорить, что доминирую в этой категории лазания, что держу все под контролем. С другой стороны ясно, что вопросов больше, чем ответов. Это огромная стена, сотни метров нависающего доломита, тысячи зацепов и перехватов, бесконечное количество нюансов и возможностей совершить ошибку!
Алекс Хубер (Alex Huber)
Когда ты лезешь вверх по полукилометровой отрицательной стене без страховки, то ты должен отдавать себе отчет в том, что ты не на прогулке в парке. Это опасный для жизни спорт. Не надо считать, что я не отдаю себе в этом отчет. Если я на фри-соло совершаю ошибку — я труп. Вот так все просто. И тем не менее, я не считаю, что я самоубийца. Это может прозвучать парадоксально, но я очень люблю жить и не хочу подвергать эту любовь испытаниям. Я много рисковал в горах и видел, как люди гибнут. Я боюсь погибнуть. Я испытываю страх, отправляясь соло на стены. Более того, я не устаю повторять: к счастью, я испытываю страх за себя. Потому что страх — мой лучший спутник и друг в горах. Надеюсь, он никогда не оставит меня один на один с горами и будет сопровождать во всех моих безумных проектах и рискованных восхождениях. Именно страх спасает нас от фатального срыва в пропасть и перспективы погибнуть в лавине. Он заставляет меня быть вдвойне осторожней, держать зацепы вдвойне крепче обычного и принимать решения лишь хорошенько взвесив все «за» и «против». Понятно, что расходуя вдвое больше сил, чем этого требовалось, я расходую больше энергии. С другой стороны, я уверен, что таким образом держу ситуацию под контролем, и эта уверенность опять-таки придает мне сил и дает возможность без страховки чувствовать себя надежно. При этом известно — стопроцентной безопасности не существует в природе. Альпинизм — опасный вид спорта и остаточный риск, который невозможно исключить из процесса, занимает в нем далеко не второстепенную роль. Особенно в сравнении с другими видами спорта. Если меня спрашивают: «Можешь ли ты быть уверенным в том, что с тобой ничего не случится?», то я отвечаю: «Нет, не могу». Но если сформулировать вопрос по-другому: «Уверен ли ты, что с тобой ничего не случится?», то я отвечу: «Да. Я глубоко убежден, что со мной ничего не случится!»
Страх не плохое чувство, скорее совсем наоборот. Если позволить себе бояться и наблюдать, что страх с вами делает, то можно научиться его использовать в свое благо. Особенно, когда страх предупреждает меня об опасной ситуации и заставляет сконцентрироваться больше обычного, фокусирует внимание на самых важных аспектах восхождения. Как альпинист я нуждаюсь в страхе, он мой лучший советчик и блестящий консультант. Страх позволяет мне выжить в опасных ситуациях в горах. Будь я бесстрашен, я бы уже давно оказался в мире потустороннем.
В теплом спальнике кромешная тьма. Мысли вязко текут по извилинам. Не желающий засыпать мозг прокручивает снова и снова последовательность зацепов на ключевом месте маршрута. Бесконечная, закольцованная кинопленка, гоняющая по роликам моего сознания. Визуализируя каждый перехват, я пытаюсь убедить себя в том, что восхождение мне по силам и что все хорошо, все получится. Но вот честно: нихера здесь не хорошо. Мне стрёмно, душу заполоняют черные мысли, и картинки возможного срыва четко и ясно рисуются в воспаленном мозгу. Не понимая, что произошло, мое тело отделяется от скалы. Я безмолвен, вопль застрял в горле, должен кричать, но не могу. Ускорение свободного полета рвет легкие на куски. Я не успеваю понять, как такое произошло, я не понимаю, почему мое тело стремительно падает вниз. Мне уже не помочь, уже нельзя ничего изменить. Я лечу на встречу смерти. Это все!
Tre Cime Di Lavaredo в Доломитах, Италия
Но во сне это не происходит мгновенно, падение растягивается, предохранители горят и за мгновение перед ударом тела об осыпь под стеной я вскакиваю и, ударившись головой о потолок машины, просыпаюсь. Осознав, что нахожусь в спальнике, выдыхаю и в изнеможении откидываюсь на спинку кресла. Все-таки мне удалось заснуть. Начинаю вспоминать детали своего сновидения. Лицо горит в огне, вспоминаю падение, осыпь под стеной. Смогу я во время срыва воспринимать окружающий меня мир? Или в таких ситуациях разум выключается и сознание теряется? А если нет, то успею я о чем-то подумать? Или это голливудская сказка, ну про «жизнь, пролетающую перед глазами»? Основной вопрос движется по спирали: как это оно? Как оно происходит, в смысле — смерть? Мысли движутся все быстрее и быстрее, пока я вновь не просыпаюсь, ударившись головой о потолок автомобиля. Значит опять заснул. Весь в холодном поту. Страх. Мой страх.
Секунды вязко тянутся в ночи. Время, как будто ходит по кругу, не приближая меня к следующему дню. С огромным облегчением отмечаю появление светлой полоски неба на востоке. Мысли начинают возвращаться в свое обычное русло. Ну что, начинается. Движение вперед не оставляет ночным кошмарам пространство для роста. Наконец я могу заняться чем-то другим, помимо проигрывания негативных сценариев. С небольшим рюкзачком убегаю в сторону перевала Патерно, откуда под стену уходит удобная тропа. Эти гладкие обелиски! Стены Лаваредо не только главная достопримечательность Доломитовых Альп. Они просто визуальное отображение прилагательного «невозможные»! Круче и неуютней трудно себе что-то представить. И не важно, что высота этих вершин всего под 3000 метров, гораздо важнее, что более крутых, чем Лаваредо, стен на свете просто нет.
И по одной из них, по Чиме Гранде, я хочу пролезть без веревки, без снаряжения, без компромиссов. Со стороны моя попытка выглядит абсолютным безумием. Стиль соло: на кону один из самых прекрасных маршрутов в мире, ставка — собственная жизнь. Но с другой стороны, ведь всегда было так. Вспомним идеалистов, фанатиков и мечтателей, которые, бросив все, покидали цивилизацию и уходили на тысячи километров в неизведанные миры, что бы разведать «белые пятна» и открыть новые страны и даже континенты. Никто из них не был уверен, что когда-нибудь вернется на родину. Каждый из них боялся за свою жизнь. Сколько нужно было иметь мужества, сколько нужно было иметь куража! По сравнению с подвигами этих мужчин, мое желание пролезть какую-то стену в каких-то Доломитах соло выглядит детской шалостью. И тем не менее и тут можно пережить приключение, которое выкинет вас на край жизни и смерти, заставит почувствовать себя живым человеком, ощутить тягу к жизни.
Алекс Хубер (Alex Huber)
Я буду чувствовать себя, как моряк, терпящий бедствие в океане из желтого доломита. На этой нависающей полукилометровой стене нет островков безопасности, нет бухт покоя, в которые я мог бы спрятаться. Пустота под ногами, засасывающая в себя всю мою волю, все мои ментальные силы, здесь такова, что я совершенно точно могу сказать: ничего подобного в других местах не ощущается. Бескомпромиссная крутизна, под 100° в пересчете на всю стену. И именно эти обстоятельство делают мою акцию настолько честной и кристально прозрачной. Чистая крутизна, чистый адреналин, чистые эмоции. Опасность здесь прописана в профиле стены. Это иначе, чем на других стенах, где тоже опасно, но не так вербально преподнесено. Здесь каждый шаг — шаг в пустоту. Каждый шаг — борьба с первобытным страхом высоты. Зияющая пустота под ногами, камень упавший со стены, падает на осыпь в тридцати метрах от ее основания, ни разу не задев за скалу по пути. Я сам не сразу смог справиться со страхом падения в эту пустоту. Мне понадобилось время, для того, что бы к ней привыкнуть. Привыкнуть до конца мне не удалось, но мне удалось сделать чувство страха более контролируемым, более управляемым. Опыт прохождения более коротких, но сложных маршрутов в стиле свободного соло, а также несколько повторений прохождения «Диретиссимы» в связке, позволил мне несколько поверить в свои силы и в счастливый исход задуманного сценария. Ведь если справиться со страхом, который может вызвать панику, то можно использовать его во благо, использовать для повышения собственной концентрации на задуманном.
Целый час ушел на подход под маршрут. Час раздумий, анализа своего состояния, борьбы со страхом. Через час я у основания стены. За этот час я не видел ничего, кроме двух метров тропы перед собой, мой взгляд был направлен вовнутрь, в собственное «я». Как весь день до того и всю ночь перед тем, моя душа рвется на части. Внутренняя борьба заставляет меня то нервничать, ускоряя шаг, то успокаиваться, снова замедляясь на тропе. Чувства переполняют. Но ведь это состояние знакомо всем альпинистам. Перед сложным маршрутом не бывает иначе. Опасности всегда присутствуют в нашем спорте. Вопрос в том, как с ними обходиться. Особенно в фри-соло этот вопрос актуален. Любая ошибка оплачивается потерянной жизнью. И несмотря на это статистика фатальных падений минимальна. Среди солистов почти нет оторванных авантюристов. Большинство — очень вдумчивые и осторожные персоны. Во всяком случае, мне кажется, что я рискую гораздо меньше, чем толпы коммерческих кандидатов на восхождение на Эверест. Ведь если разобраться, то каждый из них рискует все те шесть недель, что он работает на горе. Эверест — трудная, сложная и опасная вершина. На это накладывается полная альпинистская несостоятельность большинства кандидатов. При таких исходных достаточно даже небольшого негативного стечения обстоятельств, чтобы остаться на его склонах навсегда. И вот, при -50°С, на высоте 8500 над уровнем моря решается жизнь человека. Только он, как правило, не понимал, что смерть его может там настигнуть, а я, в 500 метрах над сыпухой буду ощущать это каждой фиброй своей души.
Под стеной мне становится ясно, что, возможно, сегодня не мой день. Я не уверен, что могу полезть. Но и уйти так просто не удастся. Я могу уйти физически, но я не могу уйти ментально. Стена уйдет со мной. Она будет сопровождать меня повсюду. Напряжение будет расти и в какой-то момент пересечет ту точку, после которой я буду не готов лезть на нее соло. Кто знает, может я имею вообще только один шанс — сегодня, нет, прям сейчас?! Первые 80 метров не представляют труда. Только там, после первого траверса сложностью 6b+, я окажусь за точкой невозврата. Если я зайду за него, то мне остается только одна перспектива — спасение наверх, бегство на вершину. Решу я на 80 метрах лезть дальше, то мне придется оставшиеся 500 лезть наверх, хочу я того или нет. Я чувствую, что должен попробовать. Сегодня или никогда. Я осознаю это совершенно точно.
ОПИСАНИЕ МАРШРУТА >>>>>
Схема маршрута
Я встаю, сажусь, снова встаю. Подхожу к основанию стены, снова возвращаюсь к рюкзаку и сажусь. Мои мысли полностью на стене, я не могу просто откинуть их, я не могу оторвать свой взгляд от стены. Именно в этот момент я осознал, что больше всего на свете пожелал бы себе никогда этот проект не придумывать. Но у меня не остается выбора, я должен сегодня принять решение. И вот, я как загнанный зверь, сижу и жду: что же случится в ближайшие минуты.
Не в силах ждать, я начинаю собираться. Как во сне натягиваю скальные туфли, мешочек с магнезией. каску. Вперед. Пролез первые 4 метра. Организм не слушается. Ощущения отвратительные. Я теряю контроль, вибрирую всем телом и в спешке коряво спускаюсь обратно. Сажусь на камень, облокотившись на стену спиной. Первые минуты словно во сне. Не происходит ничего. Постепенно успокаиваюсь и нахожу позитив: видимо, моя жизнь мне всё же дороже этой проклятой стены! Уверенность в этом позволяет мне окончательно успокоиться. Иногда я боюсь самого себя. Иногда я боюсь самого себя больше любой стены соло. Как часто говорится об искусстве отступления и как часто эти слова идут в разрез с поступками. Как сложно отказаться от задуманного, когда цель уже так близко перед глазами!
Пережитая ситуация продемонстрировала мне, что я адекватен и способен еще развернуться обратно. С облегчением вновь начинаю движение. Договорившись с собой слазить только первые 80 метров, я мягко, шаг за шагом набираю высоту. Эти метры станут для меня «пробой» на готовность. На точке невозврата придется принять решение. Я двигаюсь элегантно, играючи, так, как положенно двигаться на шестерочном рельефе. Я втягиваюсь в процесс. Страх отступает перед рутиной лазанья вверх. Мой мир сужается до пространства в два квадратных метра стены. Все окружающее отступает на задний план, и я вижу только себя, свои пальцы на микроскопичных зацепках.
Алекс Хубер (Alex Huber)
Моя жизнь — моя ставка в этой игре, поэтому ощущения от жизни особенно острые. Каждый зацеп, каждое движение переживаются глубоко и интенсивно. Только тот, кто осознанно рискует своей жизнью, способен так интенсивно жить. Страх, который держит меня максимально бодрым. Радость от осознания каждого мгновения. Счастье от возможности совершить следующий перехват! Таким образом я переживаю самое интенсивное ощущение собственной жизни, интенсивнейшее ощущение свободы и самого себя. Непосредственная близость смерти контрастно оттеняет счастье жизни. Очень часто мы становимся рабами своей жизни, жизненных обстоятельств. Если я сейчас пройду точку невозврата, пролезу на пару метров выше, то я захлопну дверцу в мою предыдущую жизнь. До самой вершины я буду в другой действительности, с другими законами. Я буду в мире, который существует только для меня — только здесь, только сейчас. Это представление укутывает мой разум мягкой ватой. Наступает ментальная невесомость. Все обязательства, жизненные обстоятельства остались внизу, я недостижим для них.
Через 60 метров большинство моих сомнений рассыпалось само по себе. С каждым метром ко мне приходит обычная уверенность в собственных силах. Вместе с ней приходит уверенность в том, что я смогу это сделать. Короткая передышка на малюсенькой полочке. Время принимать решение. Я лезу третий питч, через 4 метра подхожу с точке невозврата всего маршрута: небольшой карниз 6b+ категории лазания. Мне знакомо это место более чем. Правой рукой беру зацеп над карнизом, ставлю левую ногу на зацеп и на секунду замираю. Но решение уже принято, и вот уже я над карнизом. По ощущениям, ключевой, психологический момент был не тут, а на земле, перед тем, как я положил свою ладонь на скалу.
Лазание соло требует как самопреодоления, так и самоконтроля. С первым я разобрался у стены на земле, со вторым, на высоте 150 метров над землей, у меня не возникло никаких проблем. Я знал маршрут, каждое ключевое место, каждый зацеп. Мое путешествие шло дальше, в направлении вершины. Точными и быстрыми движениями я скоро набираю высоту. Ни одна секунда не теряется за зря. Мне не надо страховать, не надо ждать напарника. Я насосал весь маршрут и тело проигрывает программу, как автомат пластинку. Как робот. Почти как робот…
Через восемь станций я вылезаю на полку, последнюю перед ключевым участком. Все 50 минут я лез совершенно надежно и мягко. Но несмотря на это, все мои чувства были максимально напряжены, я понял, что нуждаюсь в отдыхе. Я ложусь на полочку и бездвижным взглядом изучаю потолки, нависающие надо мной. Последующие 120 метров — знаменитый ключ маршрута «Хазе-Брандлер». Нависающий бастион из желтых доломитовых скал. 120 метров 7а+ категории лазания. В отличии от нормальных альпинистов я не могу использовать станции для отдыха. Я должен пролезть эту чудовищную «лестницу наоборот» одним махом, без возможности отдохнуть мышцам, без возможности отдохнуть нервам. Первопроходцам Дитеру Хазе, Лотару Брандлеру, Йоргу Ленэ и Зигфриду Лёвэ понадобилось несколько дней, что бы с помощью крючьев, лестниц и молотков преодолеть эти 120 метров. Здесь ключевое место, и здесь же самая плохая порода на стене. Северные стены Лаваредо знамениты своими «отрицательными сыпухами». Именно здесь встречаются знаменитые мизера, которые хрустят при нагрузке. Я ни в коем случае не могу доверять свою жизнь этой трухе. Во время изучения маршрута у меня ушло много времени на поиск монолитных зацепов, которые в угоду надежности были предпочтительней больших, но хрустящих зацепов. Я построил 120 метров «альтернативного» маршрута» по гораздо мелким и трудным хватам, чем классическая линия. По моим ощущениям эта линия «тянула» на стабильную 7с/7с+.
Алекс Хубер (Alex Huber)
Отдохнув 20 минут, я вновь натянул туфли на ноги, намагнезился и полез вверх. Как разнорабочий после обеденного перерыва. Быстро набираю высоту, воздуха под ногами все больше, пустота притягивает. Я подхожу под ключевой участок всего маршрута. Посреди 120-метрового нависания есть одна широкая трещина под плечо. Она ни разу не была сухой, во время моих пролазаний. Она, видимо, вообще не бывает сухой. Но и здесь я отработал комбинацию на очень мелких, но сухих мизерах в обход мокроты, только вот левая нога должна была два раза «отработать» упор на мокрой стене. Все под контролем. Все время вверх, все время вперед. В одном и томже ритме, вдумчиво, внимательно вплоть до малейших деталей.
300 метров над землей. Последний сложный метр перед спасительной полкой и одновременно очередной ключевой участок лежит передо мной. Это самый экспонированный участок всей «Диретиссимы». Все подо мной нависает. Все вокруг меня нависает, вокруг желтый космос. Я вишу на одной руке, в трехстах метрах над землей во враждебном для любого человека мире. Вторая рука в мешочке для магнезии. В голове пустота, в животе счастье. Зацепы надо мной хороши, но лежат далеко друг от друга. Мне придется динамить, перескакивая с нахрапа с одного зацепа на другой. Мой взгляд опускается вниз. Пульс выше обычного, тем не менее я спокоен. Внизу виден осыпной кар, по нему проходят тропинки с муравьями — людьми гуляющими вокруг Лаваредо. Меня глубина не трогает. Я верю, что теперь ничто не может сбить меня с пути и не дать достичь цели. Три перехвата приводят меня на вертикаль. Еще несколько шагов — и я на полке. Самое сложное позади. Пара нависающих веревок и я на кольцевой террасе, от которой еще 150 метров до вершины по шестерочным каминам.
Лишь спустя полчаса я покидаю уютную полку. После очередной «отрицаловки» погружаюсь в систему каминов. Глубоко внутри каминов, внутри горы, пробираюсь вверх к вершине. Сложность лазания падает. Ничто не может удержать меня на моем пути вверх. Чувство бесконечной свободы начинает заполнять грудь. Моя душа ликует, мое тело несет ее ввысь. Облака укутывают окружающие вершины. Чем выше я вылезаю, тем спокойней становится у меня на душе. И вот в конце — вершина! Это тот единственный момент, в который не существует ни прошлого, ни будущего. Я живу настоящим. Я живу настоящей жизнью!
