Я стою, сжимая карабин. Ничего особенного, скажете вы, но когда 28-летний парень стоит рядом с легендой Джо Брауном – это нечто особенное. Тем более, когда это происходит на полпути к вершинному гребню одного из пиков Каракорума. Десять лет назад я прочитал отчет Тома Патея о его восхождении на Музтаг Тауэр по северо-западному гребню.
И вот теперь, я в одном, ну возможно в двух, днях пути от этой сказочной вершины, впервые открытой в 1956 году >>>>>>.
Отдаленный гул камнепада прерывает мою задумчивость и возвращает меня обратно в суровую реальность: высотное обезвоживание и нехватку кислорода. Изнуряющая жара. Но жара не холод - вполне можно работать.
Огромные неустойчивые сераки сверкают на солнце и тихо ворчат, когда мы проходим. От сераков отделяются куски, разрыхленного тысячелетними сменами мороза и жары, льда. Они набирают скорость и летят со свистом в направлении южного склона.
С моего пункта страховки, площадки размером с пьедестал, я могу видеть наш лагерь II, находящийся почти в 900 метрах ниже по склону. Кажется, он стоит так близко, этот безопасный и уютный лагерь. Ближе, на ледяном поле, две маленькие фигурки – это Джон и Сенди ползут вверх, двигаясь так быстро, как это возможно. Они надеются выйти на гребень, до того, как ежедневный шквал камнепада обрушится на склон.
Хребет внизу изогнут, и его цвета постоянно меняются от абсолютно белого на солнце, до голубого в сумерках. Я страхую Тони 8мм верёвкой, он деликатно проходит, небольшие каменные стенки и присоединяется ко мне. Останавливаемся перекусить, это необходимо, хотя и отнимает много времени. Надеваем капюшоны, чтобы защититься не от метели, а от солнечных ожогов. Наши головы перегреты, а ногам холодно. Ужасно не комфортно.
Музтаг Тауэр (Muztagh Tower)
Узкая каменистая осыпь, пересекает стену по горизонтали и исчезает на южной стороне горы. Не трудно, но нестабильно и тревожно. Похоже, здесь непросто будет идти в кошках, снимать их некогда. Вижу маленькую канавку надо мной. Я встал поудобнее и потянулся за ее край. С большим трудом мы оказались на каменной полосе и на цыпочках пошли по снегу, покрывавшему осыпь, перед выходом на гребень. Скоро мы увидели старые перила и висящие платформы палаток. Здесь был четвертый лагерь предыдущей экспедиции. Уставшие, но счастливые мы снова остановились на перекус. В два часа дня у нас запланирована радиосвязь с базовым лагерем, с Анди. Затем, с третьим лагерем, где сейчас находятся Санди и Джон. На радиосвязи, описав все трудности, мы просили принести нам больше веревок для спуска. Подняться на гору – это одно, но спуститься намного важнее. Странно думать, что много лет назад, здесь ночевали Браун, Мак Нот Девис, Хартог и Патей. Крошечный кусок синтетической ткани, закрепленный на ледяной осыпи, развевался на ветру 28-летним мусором, каким-то ненавязчивым, но горьким воспоминанием о прошлом.
Как бы не было это утомительно сейчас, но мы продолжаем путь наверх, облегчая себе завтрашний день. Камни чрезвычайно нестабильны, как самый плохой гранит в Альпах. Это известное сравнение. Два шага по снегу и мы у камина, это снова гребень. Четыре часа. Стараясь сохранить силы на завтра, мы тщетно пытаемся найти достойное место для ночевки. Но вот еще один шаг, и мы кричим от восторга – нашли снежный гребень, идеальный для рытья.
Будильник разбудил меня. Сегодня моя очередь готовить завтрак, но что-то мне подсказало, что меня опять перехитрили. Мы вышли в серый враждебный мир. Облака сгустились над Машербрумом. Лобзанг – невидим. Гнев, реальный гнев и страх. Поддерживать бивуак здесь будет трудно. Еды и топлива на один, максимум два дня. Спуск в плохих погодных условиях -очень отчаянное дело. У нас критическая нехватка спускового оборудования и мы очень надеялись, что Джон и Санди принесут его нам. А что если они не смогут подняться?
Вершина, находящаяся в одном дне от нас, была мощным магнитом и заставила нас идти наверх. Сравнительно легкий снежный склон был под ногами. 600 простых последовательных шагов, и наши надежды дрогнули. Серое одеяло туч распространялось до самого горизонта. Наше беспокойство росло.
Над нами вырос барьер из сераков. Мы дошли до кулуара – самое время поторопится, но снег здесь стал хуже, и мы замедлились до скорости улитки. Барахтаясь в глубоком снегу, мы теряли драгоценное время. Вершина не становилась ближе. Вот Сизифов труд! Два часа дня – время радиосвязи. Сначала в динамике ничего, кроме пощелкиваний, затем, наконец, мы услышали Анди. “ база здесь – как дела?”. Я чувствовал волнение в его голосе.
Маленький каменный треугольник начал прорисовываться. Пробираться к нему стало невозможно, да и не очень весело. Желание продолжать подъем было очень сильным, намного сильнее, чем беспокойство о неизбежности настающего вечера. Уже сейчас нам следует повернуть назад.
И снова наверх. Затем по диагонали к выемке, состоящей из тонкой серии перемычек между камнями и льдом, и, наконец, обратно в кулуар. Шесть метров барахтаний по снегу, и я дошел до цели, к которой стремился весь день. Но это была не вершина, а просто еще один скалистый холм. Уныние и решимость борются друг с другом. Сейчас мы мало говорим, но чувства наши обострены. Чувство товарищества, доверия друг к другу, раздражение, беспокойство и желания. Желания во что бы то ни стало подняться наверх, в ту точку, где мы сможем оглянуться вокруг. Мы очень хотели это сделать. Я знал, что хотели, но череда фальшивых вершин сильно подорвала мою волю.
“Что же это такое?” с надеждой спросил я Тони, когда тот выбрался на очередной гребень. “Долгий путь”, его голос без эмоций. Тяжелые безжизненные чувства. 400-метровый гребень привел нас к скале. Мы молча шли дальше, хотя для этого не было ни одной логичной причины. Мы сильно устали, а часы отсчитывали остаток наших шансов и, возможно, наших жизней. Кто знает? Скала, две веревки, и мы на остром, как нож ребре. Тони сел. Его огромная улыбка светилась ярче, чем заходящее солнце. Радио потрескивало. “ Я сижу на вершине Музтаг.”
И вот теперь, я в одном, ну возможно в двух, днях пути от этой сказочной вершины, впервые открытой в 1956 году >>>>>>.
Отдаленный гул камнепада прерывает мою задумчивость и возвращает меня обратно в суровую реальность: высотное обезвоживание и нехватку кислорода. Изнуряющая жара. Но жара не холод - вполне можно работать.
Огромные неустойчивые сераки сверкают на солнце и тихо ворчат, когда мы проходим. От сераков отделяются куски, разрыхленного тысячелетними сменами мороза и жары, льда. Они набирают скорость и летят со свистом в направлении южного склона.
С моего пункта страховки, площадки размером с пьедестал, я могу видеть наш лагерь II, находящийся почти в 900 метрах ниже по склону. Кажется, он стоит так близко, этот безопасный и уютный лагерь. Ближе, на ледяном поле, две маленькие фигурки – это Джон и Сенди ползут вверх, двигаясь так быстро, как это возможно. Они надеются выйти на гребень, до того, как ежедневный шквал камнепада обрушится на склон.
Хребет внизу изогнут, и его цвета постоянно меняются от абсолютно белого на солнце, до голубого в сумерках. Я страхую Тони 8мм верёвкой, он деликатно проходит, небольшие каменные стенки и присоединяется ко мне. Останавливаемся перекусить, это необходимо, хотя и отнимает много времени. Надеваем капюшоны, чтобы защититься не от метели, а от солнечных ожогов. Наши головы перегреты, а ногам холодно. Ужасно не комфортно.
Музтаг Тауэр (Muztagh Tower)
Узкая каменистая осыпь, пересекает стену по горизонтали и исчезает на южной стороне горы. Не трудно, но нестабильно и тревожно. Похоже, здесь непросто будет идти в кошках, снимать их некогда. Вижу маленькую канавку надо мной. Я встал поудобнее и потянулся за ее край. С большим трудом мы оказались на каменной полосе и на цыпочках пошли по снегу, покрывавшему осыпь, перед выходом на гребень. Скоро мы увидели старые перила и висящие платформы палаток. Здесь был четвертый лагерь предыдущей экспедиции. Уставшие, но счастливые мы снова остановились на перекус. В два часа дня у нас запланирована радиосвязь с базовым лагерем, с Анди. Затем, с третьим лагерем, где сейчас находятся Санди и Джон. На радиосвязи, описав все трудности, мы просили принести нам больше веревок для спуска. Подняться на гору – это одно, но спуститься намного важнее. Странно думать, что много лет назад, здесь ночевали Браун, Мак Нот Девис, Хартог и Патей. Крошечный кусок синтетической ткани, закрепленный на ледяной осыпи, развевался на ветру 28-летним мусором, каким-то ненавязчивым, но горьким воспоминанием о прошлом.
Как бы не было это утомительно сейчас, но мы продолжаем путь наверх, облегчая себе завтрашний день. Камни чрезвычайно нестабильны, как самый плохой гранит в Альпах. Это известное сравнение. Два шага по снегу и мы у камина, это снова гребень. Четыре часа. Стараясь сохранить силы на завтра, мы тщетно пытаемся найти достойное место для ночевки. Но вот еще один шаг, и мы кричим от восторга – нашли снежный гребень, идеальный для рытья.
Будильник разбудил меня. Сегодня моя очередь готовить завтрак, но что-то мне подсказало, что меня опять перехитрили. Мы вышли в серый враждебный мир. Облака сгустились над Машербрумом. Лобзанг – невидим. Гнев, реальный гнев и страх. Поддерживать бивуак здесь будет трудно. Еды и топлива на один, максимум два дня. Спуск в плохих погодных условиях -очень отчаянное дело. У нас критическая нехватка спускового оборудования и мы очень надеялись, что Джон и Санди принесут его нам. А что если они не смогут подняться?
Вершина, находящаяся в одном дне от нас, была мощным магнитом и заставила нас идти наверх. Сравнительно легкий снежный склон был под ногами. 600 простых последовательных шагов, и наши надежды дрогнули. Серое одеяло туч распространялось до самого горизонта. Наше беспокойство росло.
Над нами вырос барьер из сераков. Мы дошли до кулуара – самое время поторопится, но снег здесь стал хуже, и мы замедлились до скорости улитки. Барахтаясь в глубоком снегу, мы теряли драгоценное время. Вершина не становилась ближе. Вот Сизифов труд! Два часа дня – время радиосвязи. Сначала в динамике ничего, кроме пощелкиваний, затем, наконец, мы услышали Анди. “ база здесь – как дела?”. Я чувствовал волнение в его голосе.
Маленький каменный треугольник начал прорисовываться. Пробираться к нему стало невозможно, да и не очень весело. Желание продолжать подъем было очень сильным, намного сильнее, чем беспокойство о неизбежности настающего вечера. Уже сейчас нам следует повернуть назад.
И снова наверх. Затем по диагонали к выемке, состоящей из тонкой серии перемычек между камнями и льдом, и, наконец, обратно в кулуар. Шесть метров барахтаний по снегу, и я дошел до цели, к которой стремился весь день. Но это была не вершина, а просто еще один скалистый холм. Уныние и решимость борются друг с другом. Сейчас мы мало говорим, но чувства наши обострены. Чувство товарищества, доверия друг к другу, раздражение, беспокойство и желания. Желания во что бы то ни стало подняться наверх, в ту точку, где мы сможем оглянуться вокруг. Мы очень хотели это сделать. Я знал, что хотели, но череда фальшивых вершин сильно подорвала мою волю.
“Что же это такое?” с надеждой спросил я Тони, когда тот выбрался на очередной гребень. “Долгий путь”, его голос без эмоций. Тяжелые безжизненные чувства. 400-метровый гребень привел нас к скале. Мы молча шли дальше, хотя для этого не было ни одной логичной причины. Мы сильно устали, а часы отсчитывали остаток наших шансов и, возможно, наших жизней. Кто знает? Скала, две веревки, и мы на остром, как нож ребре. Тони сел. Его огромная улыбка светилась ярче, чем заходящее солнце. Радио потрескивало. “ Я сижу на вершине Музтаг.”
