О зачётных спасработах на Ангарском 18.12.2010

Иммобилизация "повреждённой" конечности (фото Д. Киселёва)
Иммобилизация "повреждённой" конечности (фото Д. Киселёва)
0. Условия и задачи

На место учений (точнее, на КСП «Ангарский перевал» или на базу) прибыло более 30 участников, большинство которых составляли спасатели-общественники Симферопольского и Алуштинского спасотрядов, во главе с М. А. Козловым и Д. Н. Русиным. Общее руководство осуществлял начальник КСС В. А. Мельников. Таким образом, мероприятие имело общекрымский масштаб. Целью учений была подготовка личного состава к действиям в зимних условиях в Крымских горах.
Командующий учениями - начальник КСС Крыма В. Мельников (фото Д. Киселёва)
Командующий учениями - начальник КСС Крыма В. Мельников (фото Д. Киселёва)
Личный состав был подразделён на несколько групп (численность и состав групп, а также распределение обязанностей в группах менялись от задания к заданию). Далее, если иное не оговорено явно, речь пойдёт о действиях групп, в состав которых входил автор этих строк.
построение перед началом учений (фото Д. Киселёва)
построение перед началом учений (фото Д. Киселёва)
Мои сокомандники (первоначальный состав) - фото Д. Киселёва
Мои сокомандники (первоначальный состав) - фото Д. Киселёва
В течение 18 декабря были проведены три работы: две транспортировки пострадавших: от Буковой поляны на акье, из Тисового ущелья на мягких носилках; а также вечерние поисково-спасательные работы силами всех участников.

Фоторепортаж с учебных спасов смотрите в нашей фотогалерее

1. Транспортировка от Буковой поляны

Работу на Ангарском перевале я предпочёл начать со штабной радиорубки. Тому были две причины: плохое знание этого района (что могло помешать на местности) и несколько лучшее умение вести радиообмен (что могло помочь в штабе). Ещё сыграло роль наличие в соседнем помещении свежеотпечатанной карты района учений, более подробной и более соответствующей местности, чем любая из имеющихся в продаже: я надеялся успеть её изучить, прежде чем выходить на тропу и в бездорожье.

Переписываю наших, уходящих на место условного происшествия. Фамилии, должности, телефоны, каналы радиосвязи. На этот бланк будут занесены все сообщения, принятые от группы, вышедшей на помощь пострадавшему.

На перевале стоит мороз, лёгкий днём и чуть более кусачий ночью. На земле до 20 сантиметров снега, схватившегося коркой сверху и растапливаемого до луж и ручьёв снизу. В помещении снега нет, но коробка за ночь промёрзла. В стылой каморке нас трое – три оператора, три радиостанции. Тесно не только радистам, но и аппаратуре: рации, даже разнесённые по каналам, создают одна другой сильные помехи. Нахожу выход: на сеансы связи выхожу на солнышко; заодно и греюсь.

Проходит полчаса – моя группа на связи: «Пострадавший обнаружен; у него черепно-мозговая травма, перелом бедра и подозрение на перелом позвоночника». Записываю. «Уточни диагноз: рубленая рана головы!» - вмешивается Макс Козлов. Передаю вводную нашим. Это значит: им предстоит голову пострадавшего перевязать, «одеть его в шапочку Гиппократа».

Да что им та «шапочка», что им та рана – в группе два дипломированных медика! Ещё 45 минут – и на опушке появляется караван. В центре – акья – что-то вроде мини-лодочки, в которой зафиксирован пострадавший. «Посудину» на четырёх «жёстких сцепках» везут семеро спасателей. От старта группы до прибытия на базу прошло менее полутора часов. Командующий учениями улыбается: это хорошее время, сравнимое с результатами профессионалов.
Транспортировка "пострадавшего" в акье (фото Д. Киселёва)
Транспортировка "пострадавшего" в акье (фото Д. Киселёва)
"Пострадавший" - Д. Знаменский; медик - А. Волгин (фото Д. Киселёва)
"Пострадавший" - Д. Знаменский; медик - А. Волгин (фото Д. Киселёва)
Комплект для транспортировки пострадавшего: акья, мат и спальник (в рюкзаке) - фото Д. Киселёва
Комплект для транспортировки пострадавшего: акья, мат и спальник (в рюкзаке) - фото Д. Киселёва
2. Транспортировка из Тисового ущелья

На следующий выход я уже в группе. Бланки сдал – рацию оставил: новый оператор уже при станции. Выдвигаюсь с группой к Тисовому. До ущелья – 4 километра по лесной дороге. Дорога изрыта колёсами; мне трудно представить, как из такой колеи выберется уазик… Скользим по льду; сквозь снег проваливаемся в воду. Не ругаемся: бережём дыхание. Единственное ограничение скорости – это чтобы самим не превратиться в спасаемых.

На подходе к ущелью темпа не выдерживает посредник: «Здесь!» Место «несчастного случая» определено. Как и диагноз. Будем фиксировать и транспортировать человека с сотрясением мозга, травмами руки и шеи.

Осталось определить личность пострадавшего. Это будет один из нас – и, судя по настрою посредника, далеко не самый лёгкий. Командир группы «мстит» посреднику: тому, как другу пострадавшего по легенде, поручается нести носилки наравне со всеми.

Ещё одного помощника мы привлекаем в лице попутного туриста. У того сил пока ещё много, и он несёт охотно. Появилась возможность чередовать вахты и отдыхать по двое. Пошли быстрее.

На базу «сваливаемся» через два часа с минутами после старта. Начальство удивлено и, похоже, довольно. Причём не только скоростью, но и качеством иммобилизации пациента.
"Мягкий" транспортировочный комплект с "пострадавшим" (фото Д. Киселёва)
"Мягкий" транспортировочный комплект с "пострадавшим" (фото Д. Киселёва)
Мы можем отдохнуть, перекусить и даже подсушить обувь у растопленного камина. Мои берцы, в которых я привык бегать по ручьям, в мокром снегу всё же дали слабину. Замёрзнуть не замёрз – но сушился охотно.

Транспортировка пострадавшего:



3. Вечерние поисково-спасательные работы

Перевал окутывают ранние декабрьские сумерки. Мы пьём чай у камина. В дверях появляется Макс Козлов: «Вы не поверите, но у нас спасы! Компания отмечала праздник в лесу где-то за Буковой поляной. Двое ушли. Куда ушли – не сказали. Сейчас их хватились. Связи с ними нет; что с ними – непонятно».

По тону Макса невозможно определить, учебные спасы или «боевые», настоящий пострадавший или условный. При неопределённости – исходим из наихудшего сценария: пострадавшие настоящие, заблудились в лесу и, возможно, травмированы. Молчат либо выпав из покрытия сотовой телефонной сети, либо из-за посадки батарей, либо потому что без сознания.

На поиски мобилизуют всех, кто уже прибыл на базу. Прибыли не все: кое-кто всё ещё транспортирует предыдущих условно пострадавших. Впрочем, нас и так немало: 6 поисковых групп, в среднем по 4 человека. В каких группах медики – те несут бинты и шины.

У меня группа самая маленькая – нас всего трое. У нас КСС-овская рация и лично мой GPS-навигатор. Ещё я несу рюкзак с ковриком, спальником и газовой горелкой для отогрева пострадавших.

Мы – «Аяны-28-е» – получаем задание и стартуем после других. Основные направления возможного движения «потеряшек» уже накрыты другими поисковыми группами, вышедшими до нас. По сути, нас высылают на «добор», дублировать группу «Аян-23» – впрочем, мы об этом пока не более чем догадываемся.

Через 10 минут с момента старта видим фонари впереди, выше по склону. Потеряшки? туристы? другая поисковая группа? Выхожу в эфир – выясняю, что это «Аян-23». Их фонари становятся нашим путеводным созвездием на пути к пострадавшему. За ними, за «23-ми», мы будем гнаться всю дорогу туда.

След уходит с дороги на снежную целину. Здесь наст ещё не крепок, и ноги проваливаются по щиколотку и глубже. Кое-где склоны крутые; приходится съезжать. Мои попутчики-сокомандники начинают роптать: «Надо было по дороге!» Я думаю, что не надо – потому что координаты только что обнаруженного костра пострадавших «23-е» приняли, а мы в момент передачи находились в радиотени.

Преследуем, догоняем, соединяемся. Вместе настигаем «Аянов-25-х». Тремя группами выходим к костру, где уже пеленает пострадавших группа «Аян-27». Точнее, пеленает «пострадавших»: их травмы оказались условными; единственный настоящий диагноз – алкогольное отравление вследствие вчерашнего праздника. А по легенде – у одного травма голеностопного сустава, а второй – тяжёлый: там и череп, и позвоночник… В общем, первому мягкие носилки, второму акья.

База по радио сообщила, что группа «Аян-30» с акьёй вышла к месту обнаружения пострадавших. А мы – «23-е», «25-е» и «28-е» – приступаем к транспортировке «лёгкого», у которого болит нога условно и голова фактически. «Лёгкий» весит более 100 килограммов; даже вшестером нести не очень удобно нам и не очень тепло ему – пусть он и в спальнике поверх тёплой одежды.

«Пострадавший» уговаривает дать ему возможность попрыгать на здоровой ноге, опираясь на плечи спасателей. «Больная» нога надёжно зашинирована, ей ничего не будет. Пробуем. Ускорение заметно сразу... но ненадолго. Пока дорога пологая – так и движемся. На более крутом спуске к Школьной поляне и к базе вынуждены снова положить пострадавшего на носилки.

По радио слышу, что «тяжёлого» «пострадавшего» уже уложили в акью и мчатся вслед за нами по этой же дороге. «Догонят – собьют! Надо быстрее!» Спешим – насколько это возможно с носилками на спуске.

На подходе к базе радирую, прошу поставить чайник на огонь. Радист на базе молчит: он очень устал, а в лесу всё ещё «27-я», «30-я» и «24-я» группы, и ему с ними держать связь…

Да, чайник мы обнаружили горячим. Но сил пировать уже не было.

Дмитрий Киселёв

P.S. Описанный выше характер действий – моих лично, моей группы, других групп и «штеблеров» – не следует рассматривать как пример для подражания. На «разборе полётов», состоявшемся 21 декабря, эти действия получили соответствующие оценки, а мы – рекомендации по улучшению. А занятия со спасателями-общественниками теперь станут регулярными.

Фоторепортаж с учебных спасов смотрите в нашей фотогалерее

Интервью с В.А. Мельниковым об итогах прошедших тренировочных спас.работ:


Теги: спелеология, общественные сотрудники, Ангарский перевал
Автор: Дмитрий Киселёв, 4sport.ua
Опубліковано в

МАТЕРІАЛИ ЗА ТЕМОЮ

ІНШІ НОВИНИ РОЗДІЛУ