Жизнь начинается там, где заканчивается суета. В Непале это знают, поэтому лишней суеты здесь меньше, а жизни больше.
Над Катманду был смог. Поэтому наш самолет не садился, а летал кругами, ожидая пока улучшится видимость. Большинство пассажиров суетилось и нервничало: «опоздаем», «отправят в Дели», «кончится бензин и мы все умрем» и т.д. Но мы знали – в Непале суетится и напрягаться не принято, поэтому мы были расслаблены и радовались, что вновь и вновь в иллюминаторе проплывала картинка Гималаев. После того, как нами были опознаны все попадающие в обзор восьмитысячники, от Дхаулагири до Лхоцзе с Эверестом, наш самолет начал, таки, снижаться.
Дверь, трап, первый шаг на бетон – мне уже почти привычно, а Макс впервые вдыхает душный воздух предмуссонных предверий Гималаев, впервые, щурясь, пытается разглядеть в дымке очертания снежных гор.
Паспортный контроль, путаница с получением багажа, дорога в отель – шум, пыль, дым крематория. Последствий землетрясения здесь не видно – все тот же бардак, хаос и суета. Да, в Катманду суета. Не напряженная, расслабленная, но суета. Катманду – столица, мегаполис, 1 миллион. И, как в любом мегаполисе, жизнь людей уже искажена. Скорей бы в горы.
Назавтра прилетел народ. Большинство в Непале впервые – таращатся в окна бусика, метаются по дороге, услышав сигнал мотоцикла или клаксон рикши, спрашивают какой план на вторник. Суетятся. Не понимают, что тут ни планов не бывает, ни вторников. Еще не понимают.
Местная сим-карта оказалась нужна всем, кроме Гоги. Как же быть без связи с Землей? Тем более, как выяснилось позже, уже на треке, во время очередной группен фото, фотограф-Гога скомандовал: « Директора слева от флажков, остальные – справа.» Оказалось справа стоять то и некому – все директора. А директорам без связи вроде, как и нельзя. А Гога, хоть слева и не встал, потому что фотографировал, но тоже директор. Но Гога ведь самый опытный в горах: Хан, Ленина, инструктор – знал, что в горы дают возможностью отключится от всего и действительно отдохнуть – вот симку и не взял.
Остальным же требовалось время на отключение от города, от работы, от рутины и суеты. Тут получилось, что я нечаянно помог ускорить процесс этого отключения. Собирались в лоби отеля, чтобы идти на ужин. Как спустился последний, я поднялся с дивана и, выходя из дверей, видимо, довольно резко окликнул уже через плечо: «Встали! Пошли!». Это вызвало трехсекундное замешательство – ведь все сами привыкли командовать, а тут такое. Разрядил обстановку, кажется, Эдик, сказав что-то типа: «Начальник сказал – надо идти». И все встали и пошли – директора остались дома – уже пошло «отключение».
В Луклу залетели первым заходом. Три баула летели не с нами т.к. у нас было слишком много багажа. Владельцы баулов несколько суетились и напрягались – вдруг потеряются? Но ничего не потерялось. Под руководством нашего местного гида Нимы был распределен груз между портерами. Дюша выдал всем нам и портерам экспедиционные банданы- хэдики, мы сделали первое самое массовое групповое фото нашей экспедиции и двинулись в путь.
Перед выходом я прочитал краткую лекцию о важности движения в «непальском темпе» . Поэтому мы размеренно шлепали по широкой скорее дороге, чем тропе, еще более сбавляя на подъемах, предотвращая переход в анаэробный режим. Портеры же наши, ничего про анаэробный режим не знавшие, убежали вперед.
Кто говорит, что портеры с легкостью несут любой груз, ошибается. Да, они сильные, привычные к работе и всегда акклиматизированные. Баулы альпинистов и треккеров не особо тяжелые и их нести не жутко сложно. Но не всех берут портерами для туристов, это уже более привилегированный класс носильщиков. Те, кто носит грузы для местных, надрываются. Некоторые несут по 70кг – это больше их веса.
И им тяжело. У них распухшие колени и явно больные позвоночники. Долго они не живут. Просто нашего человека обманывают спокойные и не напряженные лица портеров. Они выполняют чудовищную работу, но они не злы на весь мир и не идут, как у нас в понедельник на работу с лицом черным от мыслей о том, как это кошмарно 8 часов сидеть в кресле под кондиционером и нажимать на кнопочки.
Еще я не перестаю удивляться, как шерпы строят свои дома из камня. Зубило, молоток и человеческие руки, держащие их, за совсем небольшое время превращают многотонную глыбу в аккуратные правильные кирпичи. Я думаю тут дело не в руках. Тут дело в голове. Голове чистой от суеты, напряженности и злости. Не знаю, они такие, потому что буддисты или тут прижился буддизм, потому-что сами горы сделали людей такими.
Мы, неспешно переползая из одного поселка в другой, продвигались вверх: одежда припала пылью сухих земляных троп, день на третий уже перестали выковыривать застрявшие в протекторе кроссовок кизяки, термобелье не отдавало ни альпийской свежестью, ни гималайской. Наши оболочки становились грязнее, но то, что внутри нас становилось чище. И я не о пищеварительном тракте – увы, но Непал не подходит для гастрономического тура, питание тут так себе. Я о мозгах.
В городе, бывает, болят мозги от навалившихся проблем, задач и неурядиц. Здесь же в горах, на высоте, болит голова. Болит от перераспределения мозгового кровотока, вызванного сложными процессами высотной адаптации. Но мозги не болят. Ум успокаивается. Сердце тоже. Нет, сердечная мышца, напротив напряженно работает – усиленно качает бедную кислородом кровь. А вот «сердце» не как миокард, прочие -карды, клапана и что там еще есть, а как понятие более тонкое, тоже уходит от суеты и волнений и успокаивается.
Вот так становясь грязнее и запущеннее снаружи, но спокойнее и чище внутри, мы шли вверх. А погода в этом мае была пакостная. Наверное, каждый день после обеда шел снег. Видимость пропадала еще раньше. Но, похоже, что средняя карма по группе была в плюсе и мы увидели картинку как с Гокио Ри так и с Кала Паттара.
После того, как мы увидели Эверест, группа разделилась. Коля и Гога на Лобуче не шли. Коля впервые в горах и на Лобуче не претендовал, а Гога, наоборот, уже на ходился. Поэтому они пошли к самому большому скоплению палаток на планете – Базовому лагерю Эвереста. Остальные хотели попробовать вкус настоящего альпинизма в Гималаях и взойти на шеститысячник.
Подъем на Лобуче Восточную оказался труднее, чем уже привычный маршрут на Айленд пик. Скалы выше штурмового лагеря местами заледенели, перильных веревок оказалось штук 8. Кому-то было трудно на подъеме, кому-то стало трудно уже на спуске. Большие горы требуют большого желания. Все хотели вверх, каждый делал то, что должен и командная работа была на высоте. Мы были готовы взойти и мы взошли, взошли полным составом.
Полученный в горах загар давно сошел, потерянные килограммы давно вернулись, сертификат об успешном восхождении завалился другими бумагами, фотографии, правда, в наше время уже и не желтеют, а стоят одной из папочек на экране. В общем, все проходит. В городе на все опять наслаивается рутина и суета. Но я надеюсь, что каждый из 11 друзей получил от Гималаев что-то нетленное, непреходяще. Пусть и что-то не осязаемое и толком не описываемое, но важное.
