Идея восхождения на "бутылку" возникла у меня осенью 98 года. Тогда, в то злополучное лето, на маршруте Ю.Разумова на Шхару Западную (правее "бутылки") разбились два замечательных альпиниста из питерского клуба "Штурм" - Миша Баньковский и Леша Дудкин.
"Бутылка", которую они собирались пройти после восхождения по Разумову, так и осталась их неосуществленной мечтой....
Маршрут Валерия Шамало и Роберта Крымского на Шхару Главную по "бутылке" 6Б (лето 1999 года) (Точками обозначены места ночёвок)
При одном из многочисленных обсуждений обстоятельств этого происшествия в клубе кто-то заметил, что тут есть какая-то закономерность, мистика, что ли. Дело в том, что в 95-м году, на спуске, после восхождения на Шхару по Бланковскому (еще правее маршрута Разумова) погибли два моих старых друга - Сергей Маринин и Саша Кашевник.
И в обоих случаях первыми на место трагедии подошла двойка из а/к "Штурм" в составе Сергея Хаджинова (ХаСе) и Алексея Ильющенко, которые регулярно, почти каждый год, ездят в Безенги - это их любимый район. И тут же кто-то заметил, что если в 2001-м году (т.е. еще через 3 года) они поедут в Безенги, то какая-нибудь двойка наверняка пойдет на "бутылку", и далее ... ну, сами понимаете.
"Не остроумно", - подумал я. Но ведь и в самом деле, пока этот маршрут не пройден, он будет представлять огромный интерес, и остается потенциальная опасность, что кто-то, не очень трезво все взвесив и рассчитав, полезет в эту самую "бутылку"...
В результате зимой 99 года мы с Кириллом Корабельниковым и лыжами "Бескиды" отправились под Шхару с намерением эту бутылку откупорить. Но перед самым отъездом в Питере разразилась зверская эпидемия гриппа, которая поразила и нас, одновременно, когда мы за несколько дней до выезда паковали продукты. 12 февраля (вместо запланированного 4-го) мы, с трудом держась на ногах, все же доползли до поезда.
Для акклиматизации приехали в а/л "Шхельда". В тот же день там умерла от инфаркта одна из работниц лагеря. Весь спасотряд был в этот момент на выходе, и мы с Кириллом почти час безуспешно проводили прямой массаж и искусственное дыхание, сами, задыхаясь от бронхита, возникшего в результате осложнений после гриппа.
Но в горах все болезни быстро проходят. К 24 февраля за 4 дня (!) мы с 50- килограммовыми рюкзаками подошли под Северную стену Шхары с запасами продуктов на 12 дней и кучей снаряжения и теплой одежды. Слабость после болезни давала о себе знать, а погода предъявила все свои самые веские аргументы в пользу отказа от восхождения.
Чтобы наши труды не пропали совсем даром, мы 2 дня понаблюдали, насколько было возможно, за стеной, изучив ее характер, повадки и т.д. Что ж, приедем сюда летом.
Однако летом Кирилл очень хотел на Хан-Тенгри, а денег не было. И вот решил он подзаработать - вместо "бутылки" поехать инструктором в Уллу-Тау.
Оставшись один, я предложил в а/к "Штурм" буквально всем желающим составить мне компанию.
Откликнулись на это Роберт Крымский, Сергей Казанцев (оба - КМС-ы, и оба никогда не видели этой самой Шхары иначе, как на фотографии), и Александр Черников, 1-й разряд. И тут же на сбор едут ХаСе и Ильющенко. Но на "бутылку" почему-то не хотят. "В этом году нас четверо, у вас будет в 2 раза больше работы", - пытаюсь сострить я.
"Типун тебе на язык..." - сказал ХаСе, и подарил мне на день рождения (14 июля) рулон туалетной бумаги. Знал бы он, как она там, на стене, пригодится!
А пока, в ночь с 13 на 14 июля, мы прибыли в лагерь "Безенги". А 31-го встреча с Корабельниковым для поездки на Хан. Итого 17 дней нам на акклиматизацию, заброску, восхождение по "бутылке"... и так хочется еще успеть траверс Безенгийской стены! Надо срочно выходить на тренировочное восхождение. Выбрали пик Архимед по 3А (м-т 2Б был занят).
Однако ночь, КСП закрыт. Попросил Зину Ленивкову (начальника сбора а/к "Штурм") зарегистрировать нас в спасслужбе утром. Как раз к тому времени мы подойдем под маршрут.
Вышли из лагеря в 5 утра, т.е. через 4 часа после приезда в горы. Успешно прошли маршрут. Вечером пришли в лагерь, день рождения мой отметили - и спать. А с утра начались серьезные проблемы с руководством спасслужбы. Нас обвинили в злостном нарушении "Правил горовосхождений". Я объяснил ситуацию и причину такого спешного выхода и принес извинения, обещал больше так не делать.
Тут же у А.А. Колчина зарегистрировался на Шхару "по крабу" 5А к.сл. Он разрешил нам не брать рацию и не оформлять маршрутный лист, поскольку эта гора нам не нужна была на разряды, а только для лучшей акклиматизации и еще - заброску на вершину положить, на всякий непредвиденный случай. Эта заброска весом около 20 кг позволила бы группе после прохождения "бутылки" не спускаясь вниз пройти полный траверс Безенгийской стены. 15-го же числа успели подойти к хижине "Джанги-Кош".
В общем, заброску на вершину положили, но поднялись на самый верх только я и А.Черников. Роберт и Сергей немного не успели акклиматизироваться, и, с общего согласия, подождали нас на гребне. Это не говорит об их плохой подготовке, просто у каждого своя скорость акклиматизации.
По возвращению мы получили ряд претензий от Юрия Саратова (начальник спасслужбы района), - почему не взяли рацию, не оформили маршрутный лист?
Я перестал что-либо понимать. Я же приходил в КСП (где выпускал и регистрировал группы, правда, Сан Саныч Колчин) с вопросом типа: "Мы хотим на такую-то гору. Что от нас для этого требуется?" И все, что от нас он требовал, было выполнено (собственно, требований было немного).
"Ну, хорошо, теперь мы на "бутылку" идем. Хотим, чтобы маршрут был засчитан. ЧТО ОТ НАС ТРЕБУЕТСЯ?"
Оформляем маршрутный лист. Получаем рацию. Регистрируем позывной.
Но тут Сергей вдруг решил отказаться от восхождения. Это, конечно, мой серьезный просчет - слишком жесткий график, отсутствие отдыха, высокий темп... Все это Сергей блестяще выдержал, но при этом пропал у него настрой, тот самый морально-психологический подъем, безумное желание, которые просто необходимы для таких восхождений. Реально его физподготовка была ничуть не хуже (если не лучше), чем у остальных, но вот психологические моменты... Словом, тут я не все рассчитал точно. Затем и Саша Черников сказал, что в тройке он ходить не любит, и лучше сходит, скажем, соло на Уллу-Ауз по 5А (что впоследствии и сделал).
- Ну что, Роберт, пойдем? - говорю.
- Ты начальник, ты и решай, - с улыбкой ответил Роберт.
Удивительно спокойный и уравновешенный, он остается таковым в любых самых экстремальных ситуациях. Не зря его портрет на середине стены Асана по м-ту Погорелова украшает обложку журнала "ЭКС" №1 (восхождение под руководством Шамало летом 98 года, фото Корабельникова).
Конечно, все нормальное ледовое снаряжение, принадлежащее Саше Черникову, по праву было отдано при таком разводе ему, для соло восхождения. Он любезно одолжил нам фифы, которые впоследствии сильно пригодились. Кроме них у нас было только ЦС-овское снаряжение.
Сходил я к Сан Санычу и вычеркнул из маршрутного листа двоих участников. Менять тактический план не стал: вдвоем, конечно, тяжелее, но зато легче будет найти (или вырубить) площадки для ночевок.
И вот мы с Робертом, с рюкзаками на плечах, с рацией, зарегистрированные, сделали уже по 5 - 7 шагов в сторону горы... И тут появляется Колчин, говорит - Саратов не разрешает выход в двойке, велел рацию вернуть, маршрутный лист считать недействительным.
Тут я перестаю что-либо понимать совсем. Вчетвером мы вроде бы имели это самое "право на восхождение", а когда двоих вычеркнули - потеряли это "право". Как такое могло случиться? Выпускающим по маршрутному листу числился я сам. А сам я себе в выпуске не отказывал. Саратов - представитель спасслужбы, которая по положению обязана зарегистрировать любую группу, выходящую в высокогорную зону и пожелавшую зарегистрироваться.
Валерий Павлович Шамало
Возможно, Саратов счел это восхождение авантюрой, не имея полного представления о нашей тактической подготовленности, и решил, даже ценой нарушения правил работы спасслужбы, предотвратить наш выход. Безусловно, шаг, достойный уважения.
В том, что это не было авантюрой, можно было бы понять, сравнив тактический план с его фактическим исполнением. Были заранее абсолютно точно указаны даже все места ночевок, не говоря уж о сроках прохождения. Однако тогда надо было что-то решать.
Смотрю на часы... Однако, цигель - цигель, 4-й час. Если еще часок - другой поуговаривать представителей КСС, мы не успеем засветло на "Джанги-Кош". А завтра, 21 июля, планируем выход на стену. Возвращаю рацию Колчину. Ладно, попробуем, как обычно, уладить все вопросы после восхождения.
21-го весь день сыпал снег, и мы сидели метрах в 500 от стены в мокрой палатке. 22-го июля погода установилась отличная. Я вышел из палатки, поклонился горе-убийце и попросил ее не сбрасывать на нас лавины. Поклонился небу и попросил неделю хорошей погоды.
В первый день прошли 10 веревок и вышли по наклонной полке на левый кант бастиона "бутылка". Это наиболее крутая (не считая ледового пояса), но и самая безопасная часть маршрута. Промокли насквозь, поскольку все таяло, и по стене текли реки воды. Внизу накрыло нас снежной пылью от какой-то огромной лавины, пролетевшей метрах в 100 правее.
На второй день крутизна уменьшилась с 65 - 70 до 45 - 50 градусов. Мы прошли веревок 12 и встали под прикрытием нависания перед очень опасным участком, прямо под лавиносборником над бастионом "бутылка". Ночевка была ужасная - страховка хилая, полочка узкая. При расчистке полки отломался боек от айсбайля.
На третий день прошли небольшой (метров 30) скальный бастион, затем - самый опасный участок, прямо по желобу лавинного кулуара. Веревки три (при отвратительной страховке) я молился всем богам... и все обошлось. Далее веревок 10 простого лазания, но с ужасно плохой страховкой. Скалы непрочные, со слоем снега сантиметров 20 - 30. Ни ледоруб воткнуть, ни крюк забить. Трещины залиты льдом. Иногда удавалось ледобур закрутить частично в трещину со льдом, иногда - расковырять трещину и закладку пристроить. Правее, метрах в 30 - 40, регулярно проносились ужасные лавины.
На третьей ночевке поздно вечером услышали чьи-то крики. Кто-то, видимо, не успел на ночевку встать, работают ночью. Вот молодцы какие! Проснувшись в 5 утра, мы услышали, однако, такие же крики, со стороны Джанги. Стало ясно - кому-то нужна помощь. Но кому, где? Где их искать? Увы, рации-то у нас нет!
После некоторых сомнений понимаем, что мы не в состоянии определить местоположение терпящих бедствие, и, в любом случае, не сможем подойти к Джанги быстрее, чем за сутки. К тому же сдюльферять на 35 веревок трудновато - мало снаряжения. Спасательная группа с "Джанги-Кош" может подойти туда за 2 часа. И мы продолжили восхождение. А там, на Джанги, оказалось, произошел несчастный случай - сорвался и улетел отстегнувшийся от страховки участник из Харькова.
Четвертый день. Подошли три веревки под снежно-ледовое нависание, затем веревку вертикального льда на фифах. Вышли на снежную полочку, уводящую вправо. А над ней - веревка нависающего фирна, градусов 100 крутизны. Правее эта стеночка понижается, а полочка идет вверх. Вот над нами уже 20, 15, ... 10 метров нависания. И тут полочка кончается. Справа под ногами - пустота. Вкручиваю фирновый бур и вынимаю его рукой. Пробую фифы - держат на фирне. Но как страховаться?
И тут внезапно я понял, как погибли Баньковский и Дудкин в прошлом году. Ясное дело, там, на Разумове, такая же структура льда... Внизу он нормальный, прочный, зеленовато-синего цвета. Но постепенно, выше, он становится все более рыхлым, по цвету - желтым. Ледобуры по-прежнему еще можно закрутить, но и вырвать их можно, как следует дернув рукой. Ребята не заметили такой перемены и продолжали страховаться через ледобуры, хотя лед уже давно постепенно переходил в фирн. И тут достаточно было простого срыва первого, или даже первый мог просто закрепить веревку на ледобуре, а второй - нагрузить ее...
Правее, метрах в 15-ти, полочка продолжается, а верхняя кромка сброса опускается все ниже. Я постоял, посчитал - какой будет рывок на точку страховки при падении сверху, и при падении на маятнике с угла 90 градусов. В первом случае все зависит от страхующего, во втором - даже при абсолютно жестком закреплении веревки - 3 моих веса. Ледоруб, загнанный в вырытую яму, такой рывок выдержит. И я ушел маятником на отвес направо.
Сорваться не удалось, и вскоре я вышел на огромное снежное поле. Под снегом - желтый лед! Можно и ледобур закрутить, и ледоруб забить. Первое сделать значительно проще, но там, внизу - Роберт повиснет с 2-мя рюкзаками метрах в 2 от стены. И ледобур в желтом льду может не выдержать. Вот она, последняя возможность совершить ошибку...
На пятый день, обойдя слева верхний пояс ледовых карнизов, вышли на гребень, но до вершины дойти немного не успели. Устали уж очень, расслабились.
27-го были на вершине Шхары Главной, а на следующий день, спустившись "по крабу" 5А к.сл., добрались до лагеря "Безенги". Юрия Саратова встретили на "Джанги-Кош". Получили от него поздравления и самые лучшие пожелания, естественно, взаимно. Как хотелось верить, что все наши недопонимания по выпускам на маршрут и регистрации остались забытыми навсегда!
Но вот читаю в Интернете, что на одном из заседаний Правления ФАР выступил Ю.Саратов с сообщением на тему "Поведение группы В.Шамало в а/л "Безенги". Вслед за этим сообщением последовало снятие восхождения по "бутылке" с Чемпионата России, а заодно и нашего с Корабельниковым восхождения на Хан-Тенгри.
Ну, с Ханом еще можно понять - правила нарушили - не было спасотряда, маршрутный лист оформили за 1,5 месяца до восхождения. Забыл я такую деталь, что он, оказывается, 10 дней действителен.
Но со Шхарой? Вполне допускаю, что могу ошибаться. Может, Правление и право, сняв этот маршрут. Но я сделал со своей стороны все, чтобы не нарушать Правил. В чем же претензии? Неаккуратно оформлен маршрутный лист? Но можно же было в КСС сделать замечание - я бы исправил недочеты. Изначально, при группе из 4-х человек, наш маршрутный лист приняли, претензий не было. Плохое качество отчета? Но ведь маршрут был все же включен в классификатор. Однозначно ясна нитка маршрута. Нет сомнений в категорийности (разве что, может быть, в большую сторону). Нет сомнений в факте прохождения, по отчету легко определить график прохождения, тактику, кто работал первым и т.д. Может, у нас не было официально засчитанного акклиматизационного выхода? Безенги, например, было моим третьим выездом в горы в 99 году. Целый ряд восхождений 2А - 5А к. сл. я вправе засчитать группе сам, имея "право" выпуска на них.
Через 2 дня после восхождения по "бутылке" Роберта не выпустили в КСС на маршрут 5Б к.сл., аргументировав это тем, что у него нет официально засчитанного акклиматизационного выхода. Роберт никогда ни к кому не предъявляет претензий. Он теперь работает в Бразилии, хочет сходить с иностранцами куда-нибудь на Рорайму, и никак не может понять, где нужно подписывать маршрутный лист и на каком языке...
Вот так нам сильно повезло на горе - и сверху ничего большого на нас не упало, и погода всю дорогу стояла практически идеальная. Вот так мы легко договорились с коварной горой и изменчивым небом, и так не смогли прийти к взаимопониманию со своими же коллегами по спорту, вполне уважаемыми нами людьми...
Эта статья была написана 8 апреля 2000 года, уже после публикации статьи Валерия Шамало "Самовыпуск" в 4 номере (январь 2000 года) журнала ЭКС.
"Бутылка", которую они собирались пройти после восхождения по Разумову, так и осталась их неосуществленной мечтой....
Маршрут Валерия Шамало и Роберта Крымского на Шхару Главную по "бутылке" 6Б (лето 1999 года) (Точками обозначены места ночёвок)
При одном из многочисленных обсуждений обстоятельств этого происшествия в клубе кто-то заметил, что тут есть какая-то закономерность, мистика, что ли. Дело в том, что в 95-м году, на спуске, после восхождения на Шхару по Бланковскому (еще правее маршрута Разумова) погибли два моих старых друга - Сергей Маринин и Саша Кашевник.
И в обоих случаях первыми на место трагедии подошла двойка из а/к "Штурм" в составе Сергея Хаджинова (ХаСе) и Алексея Ильющенко, которые регулярно, почти каждый год, ездят в Безенги - это их любимый район. И тут же кто-то заметил, что если в 2001-м году (т.е. еще через 3 года) они поедут в Безенги, то какая-нибудь двойка наверняка пойдет на "бутылку", и далее ... ну, сами понимаете.
"Не остроумно", - подумал я. Но ведь и в самом деле, пока этот маршрут не пройден, он будет представлять огромный интерес, и остается потенциальная опасность, что кто-то, не очень трезво все взвесив и рассчитав, полезет в эту самую "бутылку"...
В результате зимой 99 года мы с Кириллом Корабельниковым и лыжами "Бескиды" отправились под Шхару с намерением эту бутылку откупорить. Но перед самым отъездом в Питере разразилась зверская эпидемия гриппа, которая поразила и нас, одновременно, когда мы за несколько дней до выезда паковали продукты. 12 февраля (вместо запланированного 4-го) мы, с трудом держась на ногах, все же доползли до поезда.
Для акклиматизации приехали в а/л "Шхельда". В тот же день там умерла от инфаркта одна из работниц лагеря. Весь спасотряд был в этот момент на выходе, и мы с Кириллом почти час безуспешно проводили прямой массаж и искусственное дыхание, сами, задыхаясь от бронхита, возникшего в результате осложнений после гриппа.
Но в горах все болезни быстро проходят. К 24 февраля за 4 дня (!) мы с 50- килограммовыми рюкзаками подошли под Северную стену Шхары с запасами продуктов на 12 дней и кучей снаряжения и теплой одежды. Слабость после болезни давала о себе знать, а погода предъявила все свои самые веские аргументы в пользу отказа от восхождения.
Чтобы наши труды не пропали совсем даром, мы 2 дня понаблюдали, насколько было возможно, за стеной, изучив ее характер, повадки и т.д. Что ж, приедем сюда летом.
Однако летом Кирилл очень хотел на Хан-Тенгри, а денег не было. И вот решил он подзаработать - вместо "бутылки" поехать инструктором в Уллу-Тау.
Оставшись один, я предложил в а/к "Штурм" буквально всем желающим составить мне компанию.
Откликнулись на это Роберт Крымский, Сергей Казанцев (оба - КМС-ы, и оба никогда не видели этой самой Шхары иначе, как на фотографии), и Александр Черников, 1-й разряд. И тут же на сбор едут ХаСе и Ильющенко. Но на "бутылку" почему-то не хотят. "В этом году нас четверо, у вас будет в 2 раза больше работы", - пытаюсь сострить я.
"Типун тебе на язык..." - сказал ХаСе, и подарил мне на день рождения (14 июля) рулон туалетной бумаги. Знал бы он, как она там, на стене, пригодится!
А пока, в ночь с 13 на 14 июля, мы прибыли в лагерь "Безенги". А 31-го встреча с Корабельниковым для поездки на Хан. Итого 17 дней нам на акклиматизацию, заброску, восхождение по "бутылке"... и так хочется еще успеть траверс Безенгийской стены! Надо срочно выходить на тренировочное восхождение. Выбрали пик Архимед по 3А (м-т 2Б был занят).
Однако ночь, КСП закрыт. Попросил Зину Ленивкову (начальника сбора а/к "Штурм") зарегистрировать нас в спасслужбе утром. Как раз к тому времени мы подойдем под маршрут.
Вышли из лагеря в 5 утра, т.е. через 4 часа после приезда в горы. Успешно прошли маршрут. Вечером пришли в лагерь, день рождения мой отметили - и спать. А с утра начались серьезные проблемы с руководством спасслужбы. Нас обвинили в злостном нарушении "Правил горовосхождений". Я объяснил ситуацию и причину такого спешного выхода и принес извинения, обещал больше так не делать.
Тут же у А.А. Колчина зарегистрировался на Шхару "по крабу" 5А к.сл. Он разрешил нам не брать рацию и не оформлять маршрутный лист, поскольку эта гора нам не нужна была на разряды, а только для лучшей акклиматизации и еще - заброску на вершину положить, на всякий непредвиденный случай. Эта заброска весом около 20 кг позволила бы группе после прохождения "бутылки" не спускаясь вниз пройти полный траверс Безенгийской стены. 15-го же числа успели подойти к хижине "Джанги-Кош".
В общем, заброску на вершину положили, но поднялись на самый верх только я и А.Черников. Роберт и Сергей немного не успели акклиматизироваться, и, с общего согласия, подождали нас на гребне. Это не говорит об их плохой подготовке, просто у каждого своя скорость акклиматизации.
По возвращению мы получили ряд претензий от Юрия Саратова (начальник спасслужбы района), - почему не взяли рацию, не оформили маршрутный лист?
Я перестал что-либо понимать. Я же приходил в КСП (где выпускал и регистрировал группы, правда, Сан Саныч Колчин) с вопросом типа: "Мы хотим на такую-то гору. Что от нас для этого требуется?" И все, что от нас он требовал, было выполнено (собственно, требований было немного).
"Ну, хорошо, теперь мы на "бутылку" идем. Хотим, чтобы маршрут был засчитан. ЧТО ОТ НАС ТРЕБУЕТСЯ?"
Оформляем маршрутный лист. Получаем рацию. Регистрируем позывной.
Но тут Сергей вдруг решил отказаться от восхождения. Это, конечно, мой серьезный просчет - слишком жесткий график, отсутствие отдыха, высокий темп... Все это Сергей блестяще выдержал, но при этом пропал у него настрой, тот самый морально-психологический подъем, безумное желание, которые просто необходимы для таких восхождений. Реально его физподготовка была ничуть не хуже (если не лучше), чем у остальных, но вот психологические моменты... Словом, тут я не все рассчитал точно. Затем и Саша Черников сказал, что в тройке он ходить не любит, и лучше сходит, скажем, соло на Уллу-Ауз по 5А (что впоследствии и сделал).
- Ну что, Роберт, пойдем? - говорю.
- Ты начальник, ты и решай, - с улыбкой ответил Роберт.
Удивительно спокойный и уравновешенный, он остается таковым в любых самых экстремальных ситуациях. Не зря его портрет на середине стены Асана по м-ту Погорелова украшает обложку журнала "ЭКС" №1 (восхождение под руководством Шамало летом 98 года, фото Корабельникова).
Конечно, все нормальное ледовое снаряжение, принадлежащее Саше Черникову, по праву было отдано при таком разводе ему, для соло восхождения. Он любезно одолжил нам фифы, которые впоследствии сильно пригодились. Кроме них у нас было только ЦС-овское снаряжение.
Сходил я к Сан Санычу и вычеркнул из маршрутного листа двоих участников. Менять тактический план не стал: вдвоем, конечно, тяжелее, но зато легче будет найти (или вырубить) площадки для ночевок.
И вот мы с Робертом, с рюкзаками на плечах, с рацией, зарегистрированные, сделали уже по 5 - 7 шагов в сторону горы... И тут появляется Колчин, говорит - Саратов не разрешает выход в двойке, велел рацию вернуть, маршрутный лист считать недействительным.
Тут я перестаю что-либо понимать совсем. Вчетвером мы вроде бы имели это самое "право на восхождение", а когда двоих вычеркнули - потеряли это "право". Как такое могло случиться? Выпускающим по маршрутному листу числился я сам. А сам я себе в выпуске не отказывал. Саратов - представитель спасслужбы, которая по положению обязана зарегистрировать любую группу, выходящую в высокогорную зону и пожелавшую зарегистрироваться.
Валерий Павлович Шамало
Возможно, Саратов счел это восхождение авантюрой, не имея полного представления о нашей тактической подготовленности, и решил, даже ценой нарушения правил работы спасслужбы, предотвратить наш выход. Безусловно, шаг, достойный уважения.
В том, что это не было авантюрой, можно было бы понять, сравнив тактический план с его фактическим исполнением. Были заранее абсолютно точно указаны даже все места ночевок, не говоря уж о сроках прохождения. Однако тогда надо было что-то решать.
Смотрю на часы... Однако, цигель - цигель, 4-й час. Если еще часок - другой поуговаривать представителей КСС, мы не успеем засветло на "Джанги-Кош". А завтра, 21 июля, планируем выход на стену. Возвращаю рацию Колчину. Ладно, попробуем, как обычно, уладить все вопросы после восхождения.
21-го весь день сыпал снег, и мы сидели метрах в 500 от стены в мокрой палатке. 22-го июля погода установилась отличная. Я вышел из палатки, поклонился горе-убийце и попросил ее не сбрасывать на нас лавины. Поклонился небу и попросил неделю хорошей погоды.
В первый день прошли 10 веревок и вышли по наклонной полке на левый кант бастиона "бутылка". Это наиболее крутая (не считая ледового пояса), но и самая безопасная часть маршрута. Промокли насквозь, поскольку все таяло, и по стене текли реки воды. Внизу накрыло нас снежной пылью от какой-то огромной лавины, пролетевшей метрах в 100 правее.
На второй день крутизна уменьшилась с 65 - 70 до 45 - 50 градусов. Мы прошли веревок 12 и встали под прикрытием нависания перед очень опасным участком, прямо под лавиносборником над бастионом "бутылка". Ночевка была ужасная - страховка хилая, полочка узкая. При расчистке полки отломался боек от айсбайля.
На третий день прошли небольшой (метров 30) скальный бастион, затем - самый опасный участок, прямо по желобу лавинного кулуара. Веревки три (при отвратительной страховке) я молился всем богам... и все обошлось. Далее веревок 10 простого лазания, но с ужасно плохой страховкой. Скалы непрочные, со слоем снега сантиметров 20 - 30. Ни ледоруб воткнуть, ни крюк забить. Трещины залиты льдом. Иногда удавалось ледобур закрутить частично в трещину со льдом, иногда - расковырять трещину и закладку пристроить. Правее, метрах в 30 - 40, регулярно проносились ужасные лавины.
На третьей ночевке поздно вечером услышали чьи-то крики. Кто-то, видимо, не успел на ночевку встать, работают ночью. Вот молодцы какие! Проснувшись в 5 утра, мы услышали, однако, такие же крики, со стороны Джанги. Стало ясно - кому-то нужна помощь. Но кому, где? Где их искать? Увы, рации-то у нас нет!
После некоторых сомнений понимаем, что мы не в состоянии определить местоположение терпящих бедствие, и, в любом случае, не сможем подойти к Джанги быстрее, чем за сутки. К тому же сдюльферять на 35 веревок трудновато - мало снаряжения. Спасательная группа с "Джанги-Кош" может подойти туда за 2 часа. И мы продолжили восхождение. А там, на Джанги, оказалось, произошел несчастный случай - сорвался и улетел отстегнувшийся от страховки участник из Харькова.
Четвертый день. Подошли три веревки под снежно-ледовое нависание, затем веревку вертикального льда на фифах. Вышли на снежную полочку, уводящую вправо. А над ней - веревка нависающего фирна, градусов 100 крутизны. Правее эта стеночка понижается, а полочка идет вверх. Вот над нами уже 20, 15, ... 10 метров нависания. И тут полочка кончается. Справа под ногами - пустота. Вкручиваю фирновый бур и вынимаю его рукой. Пробую фифы - держат на фирне. Но как страховаться?
И тут внезапно я понял, как погибли Баньковский и Дудкин в прошлом году. Ясное дело, там, на Разумове, такая же структура льда... Внизу он нормальный, прочный, зеленовато-синего цвета. Но постепенно, выше, он становится все более рыхлым, по цвету - желтым. Ледобуры по-прежнему еще можно закрутить, но и вырвать их можно, как следует дернув рукой. Ребята не заметили такой перемены и продолжали страховаться через ледобуры, хотя лед уже давно постепенно переходил в фирн. И тут достаточно было простого срыва первого, или даже первый мог просто закрепить веревку на ледобуре, а второй - нагрузить ее...
Правее, метрах в 15-ти, полочка продолжается, а верхняя кромка сброса опускается все ниже. Я постоял, посчитал - какой будет рывок на точку страховки при падении сверху, и при падении на маятнике с угла 90 градусов. В первом случае все зависит от страхующего, во втором - даже при абсолютно жестком закреплении веревки - 3 моих веса. Ледоруб, загнанный в вырытую яму, такой рывок выдержит. И я ушел маятником на отвес направо.
Сорваться не удалось, и вскоре я вышел на огромное снежное поле. Под снегом - желтый лед! Можно и ледобур закрутить, и ледоруб забить. Первое сделать значительно проще, но там, внизу - Роберт повиснет с 2-мя рюкзаками метрах в 2 от стены. И ледобур в желтом льду может не выдержать. Вот она, последняя возможность совершить ошибку...
На пятый день, обойдя слева верхний пояс ледовых карнизов, вышли на гребень, но до вершины дойти немного не успели. Устали уж очень, расслабились.
27-го были на вершине Шхары Главной, а на следующий день, спустившись "по крабу" 5А к.сл., добрались до лагеря "Безенги". Юрия Саратова встретили на "Джанги-Кош". Получили от него поздравления и самые лучшие пожелания, естественно, взаимно. Как хотелось верить, что все наши недопонимания по выпускам на маршрут и регистрации остались забытыми навсегда!
Но вот читаю в Интернете, что на одном из заседаний Правления ФАР выступил Ю.Саратов с сообщением на тему "Поведение группы В.Шамало в а/л "Безенги". Вслед за этим сообщением последовало снятие восхождения по "бутылке" с Чемпионата России, а заодно и нашего с Корабельниковым восхождения на Хан-Тенгри.
Ну, с Ханом еще можно понять - правила нарушили - не было спасотряда, маршрутный лист оформили за 1,5 месяца до восхождения. Забыл я такую деталь, что он, оказывается, 10 дней действителен.
Но со Шхарой? Вполне допускаю, что могу ошибаться. Может, Правление и право, сняв этот маршрут. Но я сделал со своей стороны все, чтобы не нарушать Правил. В чем же претензии? Неаккуратно оформлен маршрутный лист? Но можно же было в КСС сделать замечание - я бы исправил недочеты. Изначально, при группе из 4-х человек, наш маршрутный лист приняли, претензий не было. Плохое качество отчета? Но ведь маршрут был все же включен в классификатор. Однозначно ясна нитка маршрута. Нет сомнений в категорийности (разве что, может быть, в большую сторону). Нет сомнений в факте прохождения, по отчету легко определить график прохождения, тактику, кто работал первым и т.д. Может, у нас не было официально засчитанного акклиматизационного выхода? Безенги, например, было моим третьим выездом в горы в 99 году. Целый ряд восхождений 2А - 5А к. сл. я вправе засчитать группе сам, имея "право" выпуска на них.
Через 2 дня после восхождения по "бутылке" Роберта не выпустили в КСС на маршрут 5Б к.сл., аргументировав это тем, что у него нет официально засчитанного акклиматизационного выхода. Роберт никогда ни к кому не предъявляет претензий. Он теперь работает в Бразилии, хочет сходить с иностранцами куда-нибудь на Рорайму, и никак не может понять, где нужно подписывать маршрутный лист и на каком языке...
Вот так нам сильно повезло на горе - и сверху ничего большого на нас не упало, и погода всю дорогу стояла практически идеальная. Вот так мы легко договорились с коварной горой и изменчивым небом, и так не смогли прийти к взаимопониманию со своими же коллегами по спорту, вполне уважаемыми нами людьми...
Эта статья была написана 8 апреля 2000 года, уже после публикации статьи Валерия Шамало "Самовыпуск" в 4 номере (январь 2000 года) журнала ЭКС.
